для обоих миров. Тебе удасться безболезненно и мягко сроднить наршей и зорандцев. Когда твой сын вырастет, он продолжит твое дело, но это случится еще не скоро.

— А моя дочь? Что будет с ней?

— Она отправится в далекое путешествие.

— Что?

— Ее мятежный дух будет желать странствий и приключений. Однако всему свое время. Лучше вернемся к твоему мужу. То, что я тебе обозначил, сбудется в том случае, если я оставлю все как есть.

— Если Морман умрет, то тогда у всех все сложится хорошо? — мрачно усмехнулась я.

— Кроме тебя. Тебе суждено заплатить за благополучие двух народов своим собственным счастьем. Пока твои дети растут, ты будешь жить ради них и творить благо для того, чтобы они существовали в спокойном мире, и у тебя это получится.

— А если дит Торн выживет? Что тогда? — мой голос упал до шепота.

— Вот этого не скажу. Слишком все туманно. Чутье подсказывает мне, что он не даст тебе исполнить предназначение, заперев и спрятав ото всех. Он собственник, и вновь лишит тебя свободы. То, что происходит сейчас останется неизменным до тех пор, пока терпение жителей Зоранда однажды не подойдет к концу и не начнется война.

— Разве Морман не прекрасный правитель? Неужели ты считаешь, что я не смогу достучаться до него? Он сам назвал меня равной себе. Он как никто знает, что объединение необходимо для процветания Нархаза.

— У любви нет логики. — вдруг произнес знакомые слова Янг.

— Предлагаешь мне смотреть, как он умирает? Серьезно?

— Абсолютно. Более того, я жду, чтобы ты сама сказала, как мне с ним поступить.

— Тебе не стыдно?! — возмутилась я. — Как я могу?

— Кое-кто стал повелительницей. Тебе не раз придется принимать трудные решения. Карать и миловать. Так что решай, и поскорее.

— Прошу, не надо. — прошептала я, уже зная, что мне не удастся его разжалобить.

— Выбирай! — торопил меня создатель. — Немедленно.

Я посмотрела на Мормана. Этот жестокий Бог хочет, чтобы я оборвала жизнь того, кого люблю всем сердцем, либо обрекла оба мира на войну? Как никогда я понимала повелителя Нархаза, на чьих плечах лежал груз ответственности за свой народ. Я не только поняла его в этот момент, но и простила за то, что он готов был мной пожертвовать. Надеюсь, и он сможет меня простить, ведь теперь этот груз лег на мои плечи. Наклонившись, я первый и последний раз поцеловала своего мужа.

— Мы скоро встретимся. — тихо пообещала я, и уже громче добавила, обращаясь к Янгу, — Пусть … пусть…

Я запнулась собираясь с духом.

— Ну! — рявкнул создатель в нетерпении.

— Пусть будет союз между Зорандом и Нархазом.

— Твой выбор принят, Эвирея дит Торн, первая правительница Нархаза. — и он хлопнул в ладоши, растворяясь в пространстве.

Я ощутила, как мир содрогнулся. Пылинки, висевшие в воздухе, начали свое хаотичное движение. Опустила взгляд и взвыла от понимания того, что натворила. Я горько плакала, гладя мужа по волосам, разглядывая его лицо, запечатывая навеки в своем сердце образ возлюбленного.

Здесь, в могильной тишине, время потеряло свой бег. Я не знала день сейчас или ночь, сколько часов прошло, с того момента, как переместилась. Все перестало иметь значение.

Вдруг на дверь обрушились удары. Затем ее вышибли и все пространство заполонили какие-то люди или нарши — кто их разберет. Мне не было до них никакого дела. Я продолжала оплакивать свою потерю.

— Повелительница. — кто-то неуверенно позвал меня, но я не реагировала. Мне хотелось, чтобы они все исчезли и просто оставили одну. — Позвольте вам помочь?

Я лишь покачала головой.

— Мы должны забрать вас и владыку. Тем более не стоит сидеть тут в вашем положении.

Чьи-то руки уверенно оторвали меня от пола, поставив на ноги, и повели прочь. Я тут же едва не споткнулась о тело, распростертое на полу. Ионтер. Остановилась, прислушиваясь к себе, и ничего не почувствовала — ни торжества, ни облегчения, ни ненависти. Ничего.

— Скорее! — раздалось сзади. — Повелителю нужна помощь.

Я резко повернулась. Мне послышалась? Морман жив? Я вывернулась и бросилась обратно. То, что я увидела, повергло в шок. Лицо владыки Нархаза преобразилось. В него вновь вернулись краски жизни. Обе раны затягивались с неимоверной скоростью.

— Как это возможно? Почему? — я зажала рот руками, боясь поверить в то, что вижу.

Я перестала вообще что-либо понимать. Вот ресницы мужа дрогнули, и он посмотрел прямо на меня.

— Ну привет. — он неторопливо сел, поморщившись. Видимо, еще не все раны затянулись.

— Здравствуй. — отозвалась я эхом. Дит Торн огляделся кругом.

— Все закончилось?

Я покачала головой, чувствуя, как на лицо наползает глупая улыбка.

— Нет… нет! Все только начинается.

Он тоже улыбнулся.

— Иди ко мне. Я так соскучился.

Я шмыгнула носом, ощущая, как подступили очередные слезы, и подалась к нему. Нарш крепко обнял, прижимая к себе.

— Только о тебе и думал все это время. — прошептал, целуя в волосы.

Я слышала как он дышит, как бьется его сердце и была так счастлива, как никогда. Хоть вопрос — почему Янг вопреки своим же словам вернул Морману жизнь и оставался открытым, но я подумаю об этом в другой раз. Мне не понять всех этих божественных причуд и замыслов. Главное, что я не одна. Мой любимый со мной, а как будет дальше — поглядим.

Глава 21

Когда мы оказались в убежище, Морман полностью пришел в себя и даже следов на нем никаких не осталось. На мой вопрос — помнит ли хоть что-то, он лишь покачал головой. Выяснилось, что ограничители на него надели пока он был без сознания, а потом держали на вилле. Лишив Мормана сил, Ионтер долгое время пытал его, требуя открыть тайны магии повелителя. Хоть дядя и упражнялся с учителями с Нархаза, которые были с ним заодно, но каких-либо результатов он достичь не успел, прошло слишком мало времени после ритуала.

— Как ты вообще на него согласился? — недоумевала я.

Разговор происходил утром в моей, точнее нашей спальне. С момента возвращения, муж не отходил от меня ни на шаг, а на мое справедливое возмущение заявил, что он мой законный супруг и теперь у нас все общее, даже кровать. Я еще до конца не осознала, что являюсь замужней женщиной, оттого чувствовала себя не в своей тарелке.

— Так было нужно, иначе я мог потерять вас. — он положил ладонь на мой живот.

— Мне ничего не угрожало, все это было не более чем спектакль.

— Я слышу чужие мысли, и намерения у Ионтера были далеки от благонамеренных.