Король Генрих вышел из опочивальни. Екатерина позвала Агнессу, и мы принялись готовить тазы для омовения и полотенца.

– Знаешь, Метта, ты была права, – внезапно произнесла Екатерина. – Генрих поверил…

Агнесса вопросительно взглянула на меня. Я смочила водой мягкий льняной лоскут и передала его Екатерине.

– Рада слышать, ваше величество, – сказала я, сгорая от желания узнать подробности.

– Однако решил для полного удовлетворения повторить любезное Господу деяние, – улыбнулась Екатерина. – Так что супружеский долг выполнен. Разумеется, королева спросит о простынях.

Принцесса тщательно обтерла себя влажным лоскутом и вернула его мне. Агнесса подала ей мягкое льняное полотенце.

– Ее величество, как только проснется, отправит за простынями своих фрейлин, – сообщила я.

– Судя по тому, как ей понравился свадебный мед, это случится не скоро, – язвительно заметила Катрин. – Вряд ли она успеет проститься с нами.

Впрочем, когда Катрин и Генрих прибыли на мессу, король Карл и королева Изабо уже присутствовали в церкви Сен-Этьен. Королева сдержала нетерпение и дождалась, пока все собрались на завтрак в пиршественном зале.

– Судя по веселому расположению духа вашего величества, дело свершилось к вашему удовлетворению и в угоду Господу? – задала она вопрос, который волновал ее больше всего.

Король Генрих ополаскивал руки в миске с теплой водой, которую держал перед ним коленопреклоненный оруженосец.

– Вам не следует беспокоиться, ваше величество, о том, что произошло между моей супругой и мной, – ответил Генрих, вытирая руки о полотенце. – Достаточно сказать, что все условия брачного договора соблюдены и Договор в Труа не только подписан, но и запечатан.

– Нам потребуются доказательства, – заметила королева, совершенно не страдая от неумеренных возлияний предыдущей ночи.

– И тогда я сказала ей, Метта, что в этот самый момент ты несешь брачную простыню баронессе Хохфельд, – завершила Екатерина свой рассказ о беседе, произошедшей во время завтрака в пиршественном зале. – Так что, как видишь, твоя задумка удалась на славу.

– Отлично, – ответила я с заговорщической улыбкой. – Надеюсь, ваши прочие страхи оказались необоснованными.

– Ах, Метта, я не уклонялась от прикосновений супруга! – воскликнула Катрин. – Так я словно отрицала, что дьяволу-герцогу удалось оставить свой гнусный след в моей душе. Однако я пришла к заключению, что монахини говорили правду. Брачное ложе – это обязанность, а не удовольствие.

Я вздохнула, вспомнив душистый сеновал и волнение, которое я испытывала в крепких объятиях Жан-Мишеля.

– Искренне желаю вам в один прекрасный день убедиться, как сильно ошибаются монахини, – улыбнулась я.

Король Генрих, опытный полководец, не стал тратить время даром и поспешил осадить Санс. Коннетабль дофина не успел подготовить город к обороне, и английский король с легкостью одержал победу. Двенадцать дней грозные ряды орудий Генриха крушили стены Санса, и перепуганные горожане, одолев сопротивление рыцарей и оруженосцев дофина, сами открыли ворота для нападавших.

Анри де Савуази, архиепископ Сансский, отслужил мессу в своем любимом соборе Сен-Этьен перед огромным стечением прихожан, среди которых находились и новый наследник Франции с супругой, и король с королевой Франции, а также герцог и герцогиня Бургундские. Король Генрих желал показать народу, что, кроме пушек и солдат, их страна теперь имеет сильное и единое правительство, которое заставит мятежного Самозванца поджать хвост, словно непослушный щенок. Объединенные дворы Франции и Бургундии вместе прибыли из Труа в Санс, поразив горожан невиданным блеском конной процессии.

Разумеется, Екатерина не пришла в восторг от капитуляции Санса и грандиозного прибытия королевской семьи. Она остановилась в летнем дворце архиепископа и наслаждалась кратким отдыхом, оживленным верховыми прогулками и соколиной охотой в дворцовом парке. Король Генрих навещал ее почти каждый вечер, хотя ему и приходилось для этого преодолевать верхом пятнадцать миль от Санса. Молодожены привыкали друг к другу, и мне казалось, что Генрих понемногу завоевывает расположение Екатерины.

– Вчера он играл для меня на арфе, Метта, – рассказывала она, когда мы с ней вышли на прогулку по дворцовому парку. – Он научился играть в детстве, когда жил в Валлисе, где много прекрасных арфистов. Кстати, ты помнишь, как Карл играл нам во дворце Сен-Поль?

Я вспомнила неумелые потуги принца, считавшего себя музыкально одаренным, и улыбнулась, уклоняясь от ответа на вопрос Екатерины.

– Так, значит, вас роднит любовь к музыке? – заметила я. – Это хорошо.

– О, не только к музыке! Генрих много читает – намного больше, чем я. Нас обоих восхищают Собеседования святого Григория. Я призналась, что считаю папу Григория Двоеслова удивительно приземленным человеком, а Генрих рассмеялся и сказал, что прежде никогда об этом не задумывался. – Она остановилась в тени дуба и покрутила на пальце обручальное кольцо с огромным сапфиром, некогда принадлежавшее Элеоноре Прованской, их общему предку. – Наедине со мной он держится слишком отчужденно.

– Отчужденно? – озадаченно переспросила я. – Что вы имеете в виду?

– Понимаешь, он даже в постели ко мне редко притрагивается, – смущенно сказала Катрин. – Нет, он выполняет свой супружеский долг, но… без восторга, из чистой необходимости. Боюсь, что, если он не проявит больше усердия, я не смогу понести. Глупо, конечно… но, по-моему, для появления потомства супругам необходимо испытывать чувственное влечение друг к другу, некий союз сердец…

Я не могла понять, к чему она клонит, но знала – раз уж она заговорила на такую тему, значит, ее это беспокоит.

– Ваше доверие делает мне большую честь, ваше величество… – Я замялась, неловко подбирая слова. – Семена прорастают, если их сажают умело и на нужную глубину.

– Нет, главная трудность заключается не в правильности посадки, – вздохнула Екатерина, обдумав услышанное. – Наверное, я слишком наивна, считая, что плотская любовь – это нечто большее.

Она решительно зашагала вперед, и я заторопилась следом.

– Вам пока рано об этом судить, ведь вы почти не знаете друг друга. Скорее всего, ваше беспокойство напрасно. Дайте себе время.

Екатерина резко остановилась и обернулась ко мне.

– У меня нет времени, Метта! – озабоченно воскликнула она. – Договор сделал короля Генриха наследником Франции, и ему, в свою очередь, необходим наследник. Моя обязанность – произвести на свет сына, и чем раньше, чем лучше.

Я ощутила прилив сострадания: на восемнадцатилетнюю Екатерину возложили невероятное бремя ожиданий.

– Понимаю, ваше величество, однако прошло всего десять дней, – сочувственно кивнула я. – Возможно, вы уже в тягости.