– Путь здесь недолгий, ваше величество, – смущенно пробормотал он. – Король сказал, что послание срочное.

Мишель, сгорая от нетерпения, забарабанила пальцами по столу.

– Ради бога, сестра, если послание срочное, прочтите скорей! Пал ли город? Обнаружена ли могила моего свекра?

Екатерина неторопливо прочла письмо и улыбнулась.

– Сестра, вы будете рады услышать, что город сдался. Король просит меня присутствовать завтра на триумфальном шествии.

– И это все? – ошеломленно воскликнула Мишель. – А как же убийцы герцога? Их поймали? Выяснили, где захоронен мой свекор?

– Нет, об этом ничего не сказано. Возможно, герцог написал вам отдельно, а его гонец не так скор, как Эдмунд, – сказала Екатерина, одаряя юношу сияющей улыбкой.

– Что ж, Филипп наверняка захочет, чтобы я тоже присоединилась к триумфальному шествию, – вздохнула герцогиня Бургундская.

Немногим позже прибыл гонец в бургундской ливрее с письмом, адресованным ей.

– Король Генрих не написал вам всего, Екатерина, – хвастливо заявила Мишель, ознакомившись с посланием. – Городские ворота открыты, но замок еще держится, и убийцы укрылись там. Могила Иоанна Бесстрашного обнаружена в аббатстве Святого Николая, и мессы об упокоении души герцога уже отслужили. Однако королю Генриху еще предстоит взять замок и изловить убийц.

– Не беспокойтесь, Генрих с этим справится, – спокойно ответила Катрин. – А вот душе покойного герцога никакая месса не поможет.

– Что вы себе позволяете! – взвилась Мишель. – Да, вы стали королевой Англии, но это не дает вам права осквернять память Иоанна Бесстрашного. Я доложу об этом моему супругу! – воскликнула она и выбежала из зала.

– Ваша сестра очень предана мужу, – невозмутимо заметила герцогиня Кларенс. – Похвальное качество для супруги.

– Мы с ней смотрим на герцога Бургундского с разных точек зрения, – вздохнула Екатерина. – И никогда не придем к согласию.

– Вы не обязаны почитать семью вашей сестры или вашего брата, – изрекла герцогиня. – Более того, это было бы неразумно – особенно теперь, когда вы стали королевой Англии, как верно напомнила вам сестра.

Полностью захватить Монтро пока не удалось. Город расположился в месте слияния рек Сены и Йонны, а замок стоял в середине длинного моста, охватывающего обе реки, блокируя переход с одного берега на другой. Убийцы герцога находились либо в замке, либо на северном берегу. Осада еще не закончилась, и, желая снизить их шансы на побег, Генрих торопился ее завершить.

Король Генрих с супругой посетили аббатство Святого Николая, монахи которого в честь победы устроили торжественный ужин в трапезной. Нас усадили за длинные деревянные столы, а Генрих с Катрин весь ужин что-то обсуждали. Аббат услужливо предоставил свою келью Екатерине, и перед отходом ко сну она пересказала мне разговор с королем.

– В плен взяли несколько видных горожан. Их семьи укрылись в замке, – пояснила Катрин. – Завтра пленников отправят к коннетаблю дофина с просьбой сдать гарнизон и выдать убийц герцога. Генрих хочет, чтобы я присутствовала при аресте преступников.

– А ваше присутствие обязательно, ваше величество? – усомнилась я, понимая, что Екатерине мало удовольствия смотреть, как арестовывают людей, избавивших ее от власти Иоанна Бесстрашного.

– Увы, да, – вздохнула она. – Однако Генрих говорит, что Филипп, в соответствии с кодексом рыцарства, обещал им справедливый суд. Король считает, что невиновность рыцарей будет доказана, потому что в смерти дьявола-герцога повинен один только Танги дю Шатель.

– Почему он так решил? – спросила я.

– Об этом говорится в показаниях свидетелей. И я подозреваю, что так оно и есть.

Однако король Генрих не объяснил, как именно он заставит гарнизон сдаться. Наутро король с Екатериной стояли на берегу реки, куда не долетали арбалетные стрелы защитников замка. Орудия осадной армии смолкли. По знаку короля на мост вывели десяток пленников, скованных цепями. На шее у несчастных болтались веревочные петли.

– Почему их сковали? – ошеломленно шепнула мне Агнесса. – Они ведь не осужденные преступники.

Я покачала головой, ощутив гнетущую тревогу. Небо над нами отражало мои мрачные мысли. С востока на город надвигались тяжелые черные тучи, предвещая конец засухи. Герольд Виндзорский, блистательный в своем леопардовом табарде,[19]огласил требования короля Генриха, но ветер мешал нам расслышать его слова.

Дождь так и не пошел. В напряженной тишине до нас долетали отчаянные вопли женщин и детей. Меж зубцов замковой стены виднелись вуали, развевавшиеся на ветру. Белое полотнище хлопало над головами пленников, сбившихся в кучку на мосту в ожидании, когда коннетабль гарнизона даст приказ о капитуляции.

Близился полдень.

– Он сдастся, – заверил Екатерину король Генрих. – Самозванец прекрасно понимает, что коннетабль вынужден принять наши условия.

Солнце достигло зенита и скрылось за тучами. Колокол аббатства прозвонил, созывая монахов к полуденной службе. Мы все прислушались, ожидая сигнала трубы, крика со стены или лязга зарешеченных ворот замка. Однако колокол стих, и больше ничего не нарушило тишину.

Король Генрих повернулся к своему войску и махнул рукой. Солдаты немедленно выкатили вперед помост на высоких колесах, похожий на тот, что используют для осады стен. На этом была установлена виселица на десять человек.

– Зачем это, мой повелитель? – испуганно вскричала Екатерина. – Вы собираетесь их повесить?

– Я докажу коннетаблю, что я – человек слова, – невозмутимо ответил король. – Он откроет ворота, когда увидит, что мы не шутим.

Со стены до нас снова долетел плач, жалобный и громкий. Виселицу установили перед замковой стеной, отчаянно протестующих пленников втолкнули на помост. Веревки забросили на перекладину виселицы и прикрепили к помосту, где имелся рычаг, позволяющий высвободить люк, на котором стояли пленники. Я поняла, что помост соорудили заранее.

– Ваше величество, милорд, муж мой! Умоляю вас, не делайте этого! – в ужасе вскричала Екатерина.

– Коннетабль узнает, что я человек слова, – повторил король Генрих. – Успокойтесь, мадам, ворота откроются.

И все же ворота не открылись. Рыдания на замковой стене не смолкали, пленники взывали к своим семьям и к небесам.

Екатерина упала на колени перед Генрихом и с мольбой протянула к нему руки.

– Я, ваша королева, прошу вас не лишать пленников жизни. Это не солдаты, мой господин, а добропорядочные купцы и торговцы. Они ничем не заслужили такой ужасной смерти. Ради вашей совести и вашей души, не делайте этого.