Рождество отметили в деревеньке диких, сооруженной из грузовых контейнеров среди блеклой равнины на юг от реки Миссури – на бывшей земле Северной Дакоты. В деревне странники отдохнули до Нового года, а потом двинулись на юг вдоль края Великой пустыни по извилистой дороге, временами ведшей назад, выписывающей петли то к западу, то востоку. Сейчас уже команда говорила с членами АР – сперва с одиночками и группками, выехавшими навстречу, потом с целыми лагерями.

Этой зимой в городах не хватало еды, вспыхивали бунты. На большинстве территорий бывших Соединенных Штатов объявили военное положение. В Панама-сити солдаты открыли огонь по голодающим людям, пошедшим к особняку отпрыска клана Эскобар. В тот день погибло больше семисот человек, а потом многие тысячи пострадали в бунтах, разрушивших половину города. Епископ Манауса начал молитвенное бдение за мир. На третий день прямо посреди службы сквозь толпу в переполненном соборе протолкнулся убийца и застрелил епископа, когда тот освятил гостию. На площади снаружи солдаты начали стрелять в разбегающуюся толпу. Власти объявили епископа-мученика агентом Тихоокеанского сообщества, последовали массовые аресты священников и прочих диссидентов по всей Великой Бразилии, суды над наиболее значительными «преступниками» и образцово-показательные казни транслировались по сети.

Получив приказ идти на помощь армии и подавлять бунты, несколько бригад корпуса АР отказались покидать бараки. Армейские части прорвались в лагеря, хватали первых, кто попадется под руку, и казнили на месте. Верховный главнокомандующий АР запротестовала, ее и многих старших офицеров арестовали и заключили в печально известную военную тюрьму под Сан-Паулу. Рядовой состав и младшие офицеры АР бунтовали – но их некому было возглавить, пока Альдер Хон-Оуэн, сын знаменитого геномага Шри Хон-Оуэн, не проехал по лагерям на западном краю Великой пустыни и не поговорил с людьми.

Визит в лагерь части 897 почти не отличался от множества таких же. Первым заговорил Кэш, использовавший весь арсенал трюков и приемов, которым обучился у пропагандистов ВВС. Кэш встал на стол в забитой людьми столовой и рассказал, как делал героев генерал Арвам Пейшоту и как такого героя унизили и уничтожили в заговоре против генерала. Кэш объяснил, что его пример – один из множества подобных. Великие кланы всегда обращаются так с обычными людьми: используют, а потом выбрасывают. Затем Кэш повысил голос, чтобы пробиться сквозь крики и аплодисменты, и пригласил на импровизированную сцену Альдера Хон-Оуэна.

Альдер говорил с подкупающей откровенностью и простотой. Его бледные руки, казалось, лепили воздух, его мелодичный голос плыл над головами. Альдер рассказал о том, как гангстеры, торговцы оружием, пираты и плутократы завладели властью в суматохе после Переворота и основали новые правящие династии. А эти так называемые великие семьи – присвоили идеи «зеленого» движения: восстановление земли, возврат к дочеловеческому состоянию, экологически оптимальное управление, разумная эксплуатация природы и все прочее – и использовали присвоенное, чтобы упрочить власть. Великая и хорошая работа по восстановлению земной экосистемы превратилась в тираническую веру. Людей согнали в города, ставшие тюрьмами во всем, кроме названия, заставили работать на исполинских стройках. А чтобы держать людей под контролем, правительство изобретало врагов. Пока люди боятся врагов, они не сомневаются во власти. Сначала врагом было Тихоокеанское сообщество, потом дальние, потом снова сообщество. И постоянно – дикие и бандиты на границах. Но те, кто управлял народом, отнюдь не делили с ним страдания и невзгоды.

– Вы, обычные люди, выносящие голод, нужду и непосильный труд во имя Геи, посмотрите, как же живут так называемые великие семьи Бразилии, – сказал Альдер и вызвал на виртуальном экране изображения богатых домов.

Некоторые были из его личных архивов, другие снял Кэш Бейкер, третьи – фото со спутников: особняки, охотничьи ложи, огромные, огороженные высокими стенами поместья, острова, превращенные в рукотворный рай.

Альдер ответил на все вопросы. Давно миновала полночь, когда наконец он и его люди раздачи семена народного дерева и объяснили, как сажать их.

Назавтра ранним утром из тумана, пронизанного холодным дождем ранней весны, выехала группка всадников. Ветер терзал саженцы ив и тополей на полях, рвал туман в клочья. Всадники миновали понтонный мост на широком разливе реки, поехали по грунтовой дороге, рассекавшей восстановленный луг, и двинулись на юг.

А через два часа они попали в засаду.

Трое ехавших в авангарде исчезли во вспышке рыжего пламени и клубах черного дыма. По лугу раскатился грохот, уцелевших осыпало землей, ошметками людского и конского мяса. Всадники придерживали испуганных лошадей, перекрикивались. Из высокой – по пояс – травы у дороги поднялись люди в пятнистых комбинезонах, двое слева, трое справа. Они сразу начали палить из автоматических винтовок, с расстояния меньше двадцати метров. Пули вспарывали воздух, выбивали фонтаны пыли из дороги. Кэш уполз за свою раненую лошадь. Он потерял шляпу, в ушах звенело. Коню прострелили шею, животное пыталось приподнять голову, из ноздрей летела кровавая пена. Кэш вытащил пистолет, но руки жутко тряслись, мушка прыгала. Кэш попытался подстрелить ближайшего бандита, но пули летели куда угодно, кроме цели. Рядом врезалась в землю очередь, забрызгала жидкой грязью. Кэш протер глаза, упер рукоятку в старую кожу седла, но чем крепче он сжимал пистолет, тем сильнее тот дергался. Бандит сложился, будто ему подрезали колени, другой нагнулся и помчался прочь, скрылся в травяном море. Кэш перекатился, нацелил трясущийся пистолет на другую сторону дороги. Но трое бандитов с другой стороны уже лежали, подстреленные. Один еще полз по канаве, словно змея с перебитым хребтом. Кэш встал и захромал вслед за Арни Эколсом, ухватил за руку с пистолетом.

– Он скажет нам, кто их послал!

Но бандиту прострелили оба легких. Когда Кэш перевернул его на спину, тот закашлялся, разбрызгивая кровь, – и умер. На квазиживом камуфляже замелькали темные кляксы – костюм пытался приспособиться к цвету пыли, смешанной с кровью.

– Кто они? Армия? – спросил Арни.

– Армия окружила бы лагерь АР танками. Думаю, это охотники за головами – и, на наше счастье, любители. Если бы они по-настоящему знали свое дело, ударили бы по нам сразу на выходе с моста.

Кэш обыскал мертвеца, но не обнаружил никаких документов, только три запасных магазина с пулями в стальных рубашках, пару наручников и пачку жевательной резинки в карманах, охотничий нож на поясе, в ухе – капсулу радиотелефона ближней связи. Кэш смыл кровь с рук холодной водой из канавы, затем пошел вслед за Арни. Два тела укрыты с головой плащами, мертвые и умирающие лошади, лошади без всадников, растерянно стоящие под дождем. Люди опускались на колени подле раненых друзей, резали одежду, ломали упаковки пакетов первой помощи. Раненый уперся спиной в брюхо мертвого коня, на плече по зеленому нейлону пончо расползлось кровавое пятно, светлые волосы слиплись в сосульки, лицо было бледнее мела.

Альдер Хон-Оуэн.

Все согласились, что нельзя возвращаться в лагерь АР. Очень похоже, что предатель именно там. Арни Эколс вышел по телефону на связь с коммуникационной сетью диких, договорился о встрече. Мертвых похоронили у дороги, раненых уложили в гамаки, закрепленные между парами лошадей, и пошли через луга в пустыню за ними. Вечером странники повстречались с группой диких, вставших лагерем в глубокой расселине. Дикие повели на восток, пересекли реку по бродам между цепочкой островов. Когда звезды начали тускнеть, странники наконец прибыли в лагерь среди гор за рекой.