– Когда увидел других – да, понял. А сначала – нет.

– Но ты же понимал: они используют Бель, чтобы заманить тебя в ловушку. Они не смогли бы сделать ей ничего в особенности плохого – вмешалась бы охрана. Тебе следовало просто уйти.

– Я разозлился, – признался Фелис. – Ведь они использовали ее. А опасности ее подверг я.

– И как ты сейчас? По-прежнему злишься?

– Нет. Я сконфужен и пристыжен. Я отравляю все, чего коснусь. Я подверг вашу подругу опасности, в опасности теперь и вы сами. Мне нужно идти…

Он попытался сесть – но будто взорвалось в голове, мускулы на груди скрутило болью. Он снова упал на кровать. Потолок плыл и колыхался – глаза застило слезами.

– Наше общество вряд ли можно назвать нормальным, – сказала Эми. – Мы сейчас – банда диких приматов, управляемая альфа-самцом с помощью группки женщин и мужчин, ведущих себя подобно ему из страха оказаться в эксплуатации, подвергаться побоям и унижениям, как все остальные. Поскольку Эдз Желот – глава племени, оно устроено согласно его представлениям. А его представления, мягко говоря, нездоровы. Ты захотел его игнорировать – и тем бросил вызов его власти. Он не мог этого оставить, поскольку страдала его репутация. А она – все, что Эдз имеет. Потому у тебя и неприятности.

– Если бы он хотел драться, так вызвал бы на бой!

– Он хотел унизить тебя. Надеюсь, он считает, что добился своего, – заметила Эми. – Если нет – он возьмется за тебя снова. Все, хватит об этом. Давай-ка я закончу с работой, и ты отдохнешь.

Фелис заснул, а проснувшись, снова увидел Эми. Она сидела у кровати, выпрямившись, сложив руки на коленях, будто в церкви. Она спросила, как он себя чувствует, Фелис сказал, что чувствует, будто она собралась преподнести ему важную новость.

– Сломанные ребра срастаются на удивление быстро, – сообщила Эми. – Твой нос уже не будет выглядеть так благородно, как раньше, – но срастается тоже. Кстати, ты не испытывал в последнее время головокружений, дурноты, потери ориентации?

– А, надо думать, моя болезнь прогрессирует?

– Тесты показывают повреждения периферической нервной системы. Естественный процесс – не медленнее и не быстрее ожидаемого.

– Так вот почему Эдз смог побить меня, – заметил Фелис.

– Вот с таким-то отношением ты и угодил в переделку, – укоризненно сказала Эми, и он сжался под ее суровым взглядом.

Ведь он понимал: Эми права. Он-то считал себя непохожим на остальных заключенных и надзирателей – целиком сам по себе, сильный, обреченный на смерть жуткой неизлечимой болезнью, неуязвимый, благородный, доблестный. Эдз показал, что подобное мнение о себе – глупое заблуждение. Фелис Готтшалк – такой же человек, как и все остальные. Наверное, за это стоит быть благодарным и не следует ненавидеть Эдза – но Фелис не мог побороть ненависть. Быть может, это тоже признак того, что он – такой же человек, как и всякий другой.

Приграничный лагерь части 897 АР представлял собой ряд бараков-полуцилиндров из гофрированного металла, примостившийся у основания башен и цистерн фабрики, производящей почву. На юге стальной лентой блестела Платтер-ривер, вьющаяся среди восстановленных зарослей тростника и лугов. Вокруг нее лежала голая пустыня, лишенная почвы столетием чудовищных бурь, обширная бесплодная земля, испещренная расщелинами, провалами, ложбинами, выметенная неугомонными ветрами. Ветрами, которые завывали в скалах, трепали жесткую выносливую траву, сумевшую уцепиться за ломаные камни. Ветер кружил песок вокруг кавалькады, направляющейся к лагерю, трепал плащи и пончо – словно из прошлого, из легенды Дикого Запада вынырнула лихая банда и ушла в алое пламя заката.

Авангард прибыл в лагерь еще несколько часов назад. Когда всадники показались на гребне и пошли вниз по древнему шоссе, у ворот лагеря собралась небольшая толпа, радостно орущая, ухающая и улюлюкающая. Кэш Бейкер придержал лошадь, поправил широкополую шляпу и осмотрелся. У ворот – мужчины и женщины в зеленых джинсовых рубахах и синих штанах. Все залиты бледным светом фонарей, установленных вдоль изгороди, и нетерпеливо глядят вверх. Именно такие встречи и порождали больше всего тревоги. Из толпы мог выступить убийца, холодный и безжалостный, как змея, нацелить револьвер, дернуть взрыватель бомбы. Из теней у цистерн завода могли выскочить солдаты.

Люди тянули руки к Кэшу. Он пожал несколько. Другие всадники тоже пожимали руки, вожак остановился посреди толпы, оперся на луку седла и говорил с офицером, взявшим лошадь под уздцы. Затем вожак выпрямился. Свет фонарей заблестел в его волосах. Вожак поднял руки над головой – и толпа испуганно затихла. Все повернулись к нему. Он поблагодарил за гостеприимство и добавил:

– Мы очень долго ехали сюда. Надеюсь, вы извините нас за то, что мы проведем час, ухаживая за лошадьми и освежаясь.

Но затем мы непременно поговорим. Нам нужно обсудить очень многое!

Кэш Бейкер уже полгода был вместе с Альдером Хон-Оуэном и его людьми. Сначала они пошли на север вдоль Скалистых гор, навещая группы изгнанников-диких – людей, отказавшихся уйти со своей земли, превратившихся в кочевников, в тысячу мелких групп с тысячью названий. Одни – коренные американцы, гордые, готовые до последнего защищать свою независимость. Другие – потомки беженцев с разбившегося корабля цивилизации, чабаны и козопасы с летних пастбищ высоко в горах, группки охотников и собирателей, разбивающих палатки из смарт-ткани там и сям на несколько дней или недель, устраивающих огородики между скал, на полянах в сосновых, березовых и ольховых рощах – а потом уходящих на новое место. Дикие устроили деревню на скальных полках в отвесном каньоне, разбили огороды и сады на дне каньона, спрятали турбины ветрогенераторов в туннелях, продолбленных в скале. Группа, разводящая кроликов, подарила каждому в группе Альдера жилетки из лоскутов черных и белых кроличьих шкурок. Группа, обжившая древнее ядерное убежище, поддерживала в рабочем состоянии гидроэлектростанцию, блок старых, еще докризисной эпохи серверов – и коммуникационную сеть вдоль всех Скалистых гор.

Повсюду Альден Хон-Оуэн раздавал семена народного дерева, говорил о революции и обсуждал последние новости Великой Бразилии, систем Юпитера и Сатурна.

Бандиты, грабители и подобные им отщепенцы нечасто попадались в горах. Дикие охотились за преступниками и либо убивали их в перестрелках, либо оставляли раздетых донага и связанных, с вытатуированным списком преступлений, на окраинах больших городов. Но когда команда Альдера отправилась вниз, спасаясь от зимних холодов, и пошла через северную окраину Великой пустыни, то дважды наткнулась на банды. Первый раз напали ночью, перерезали глотки двум охранникам и в дикой суматохе растревоженного лагеря увели пять лошадей. Второй раз, снежным днем в начале декабря, когда ехали среди руин Колехарбора, к югу от большой соляной котловины на месте того, что когда-то было озером Сакагавея, бандиты выстрелом из винтовки убили женщину. Команде пришлось залечь под редким, но прицельным огнем. Когда сгустились сумерки, Кэш повел людей в контратаку. Они стреляли по силуэтам, возникающим там и тут среди руин, потеряли свой единственный дрон и не ослабляли натиска, пока не наткнулись на место, оставленное бандитами всего несколько минут назад: каменную подковообразную изгородь у рощицы безлистых сикомор. Вокруг догорающего костра валялась одежда и окровавленные бинты, цепочки следов вели по снегу на север. На следующее утро, покинув руины, команда проехала мимо окровавленных голов гризли на шестах, воткнутых у обочины. Вьюжило, головы качались на ледяном ветру, на макушке – шапки алеющего снега, уши обрезаны, глаза закатились. То ли жуткие тотемы были знаком уважения, то ли угрозой – разбираться не стали.