– Шеф, – прошептал помощник, – мы попались! Сопротивляться бесполезно, наверняка там не меньше сотни полицейских, они нас перестреляют!

– Первым я хочу видеть тебя, Новак! – продолжал агент Айзингер. – Ну, шевелись! И подними руки! Я должен видеть пистолет!

Карл Новак, неловко вытянув руки, вступил в лифт. Те несколько секунд, в течение которых он поднимался наверх, показались ему нескончаемо долгими. Двери раскрылись, в лицо ему ударил яркий слепящий свет.

– Карл Новак, ты арестован! – прогремело у него в ушах. – Ты пойман с поличным при попытке ограбления одного из клиентов! И тебе придется понести за это суровое наказание. А также за убийство шестерых человек в Эльпараисо. Спешу обрадовать тебя, Новак: Эстелла фон Лаутербах, Себастьян Хоуп и Луиза-Аврора Гримбург – все трое! – дают показания. Ну, выходи из лифта!

Карл сделал неловкий шаг, и его тотчас скрутили полицейские.

* * *

Софья знала: настала пора вернуться в Бертран. Настал черед Ады – она должна ответить за смерть бабушки. Но как? Сестрица была готова на все ради денег – ради денег и своего друга по имени Эдуард. Софья видела фотографии, сделанные Максом: Ада в компании с загорелым смазливым молодчиком – карточным шулером. Они удивительно быстро спустили бабушкины миллионы, и Эдуард снова залез в долги.

Приближается час расплаты...

* * *

Ада Ноготкофф-Оболенская произнесла:

– Эдуард, милый, старуха ждет нас.

– Я знаю, – лениво отозвался темноволосый смазливый мужчина, развалившийся на софе. – Ничего с ней не произойдет, если подождет лишние полчасика.

Ада нахмурилась.

– Ты же знаешь, что сегодняшний вечер очень важен! Он принесет нам миллионы!

Эдуард, поднявшись с софы, зевнул и ответил:

– Так и быть, крошка, только ради тебя! Старуха мне до ужаса надоела, и я жду не дождусь, когда от нее можно будет избавиться.

Ада с любовью посмотрела на Эдуарда. Она познакомилась с ним больше семи лет назад – в те времена все было по-другому. Он оказался карточным шулером, но для Ады это не имело значения: она влюбилась в него до безумия. Девушка хорошо понимала: бабушка никогда не одобрила бы ее выбора. Она всегда была на стороне Софьи! О, с каким удовольствием Ада убедила бабушку в том, что Софья виновна в организации ограбления... А трюк с двумя завещаниями был просто гениальным.

Сестра умерла в тюрьме. Ада ни разу не навестила ее и не испытывала по этому поводу угрызений совести. Такова судьба слабых и неразумных. Все наследство получила Ада, но деньги не принесли ей счастья. Вместе с Эдуардом они вели расточительный образ жизни, останавливались в самых дорогих отелях, посещали самые изысканные бутики. А потом – несколько сомнительных финансовых операций, обещания из двух миллионов сделать двадцать, акции несуществующих компаний и хоровод лживых друзей, скользких адвокатов и красноречивых консультантов... Полгода назад Ада поняла, что от бабушкиного наследства остались крохи. Прихлебатели, лизоблюды и льстецы, вившиеся вокруг нее и Эдуарда, исчезли в тот момент, когда стало ясно: денег у Ады почти не осталось.

А тут еще ограбление виллы в Бертране, туманные намеки в газетах на то, что Софья Ноготкофф-Оболенская, возможно, не была причастна к похищению великокняжеских драгоценностей. Один за другим в руки полиции различных стран попали Эстелла фон Лаутербах, Себастьян Хоуп, Луиза-Аврора Гримбург и Карл Новак. Не хватало еще, чтобы Софью признали невиновной!

Впрочем, сестрица мертва, и никто не сможет ей помочь.

Ада с беспокойством наблюдала за происходящим. Она не имеет ко всему этому ни малейшего отношения! Полиция не заявится к ней, ее не поволокут на допрос и не засыплют опасными вопросами. Если кто-то и подставил Софью, то она об этом ничего не знает. А что до смерти бабушки... Нотариус, осуществивший «операцию», сидел в марсельской тюрьме, старушка умерла от тяжкой болезни, никто не знает, что Ада немного ускорила этот процесс.

Еще около месяца назад Ада находилась в состоянии, близком к отчаянию. Ей придется продавать бабушкин особняк – то немногое, что осталось от казавшегося некогда огромным наследства. Вилла, конечно, кое-что принесет, но вырученного за нее, учитывая привычки самой Ады и тягу Эдуарда к игре, хватит ненадолго, на полгода или год. А потом...

Нищета? Забвение? Самоубийство? В те дни Ада впервые подумала о смерти бабушки с сожалением – старушка твердила ей, что младшая внучка должна заботиться о будущем и не уповать на внезапное богатство. Ада не прислушивалась к ее советам, будучи уверенной, что работать – не ее удел. Она обожала роскошные приемы, эксклюзивные вечеринки и приятное ничегонеделанье. И вот приятная жизнь грозила перейти в разряд воспоминаний!

Они с Эдуардом ссорились несколько раз на дню, и он, раньше такой ласковый и галантный, даже поднял на Аду руку. Она любила и ненавидела его. Эдуард, возомнив, что сумеет заработать игрой, в который раз попался на крючок мафиози, ссудивших ему двести тысяч. Долги увеличивались с каждым днем, Ада выставила на продажу виллу, но покупатели были слишком разборчивы – она надеялась выручить за особняк полтора, а то и два миллиона, но действительность оказалась иной: ей предлагали не больше шестисот тысяч.

В один из таких вечеров они и познакомились со старухой. Ада и Эдуард встречали очередного потенциального покупателя, крошечного желтозубого японца, желавшего обзавестись недвижимостью на Лазурном побережье. Он больше полутора часов осматривал виллу, спустился даже в подвал, осмотрел подсобные помещения и произнес что-то на столь ужасающем французском, что Ада, ничего не понимая, уставилась на сопровождавшую японца миловидную даму.

Та подоспела на помощь:

– Месье Оказуки говорит, что фундамент дома непрочный, да и стены поражены плесенью. Кроме того, за садом никто не ухаживает, и вообще вилла располагается в опасном квартале – ее недавно ограбили.

Аде пришлось внимать рассуждениям японца с милой понимающей улыбкой и сдерживать в себе клокочущее недовольство.

– Пятьсот тысяч? – взвилась, услышав предложение японца.

Покупатель засюсюкал:

– Пясот тысяс, пясот тысяс...

Распахнув входную дверь, Ада крикнула:

– Не смею вас больше задерживать!

Едва японец с секретаршей скрылись, Эдуард подскочил к Аде, закатил ей оплеуху и в гневе воскликнул:

– Он был готов заплатить наличными! Или ты хочешь, чтобы меня убили за долги?

– Это твои долги, вот сам из них и вылезай, – заявила Ада.

Эдуард снова ударил ее, и она, схватив пресс-папье, швырнула в него. Тяжелая малахитовая штуковина врезалась в стену. Эдуард заявил:

– Больше ты меня не увидишь!

Он выбежал из особняка, и Ада услышала через несколько секунд рев мотора – он забрал ее «Ламборджини»! Женщина выскочила вслед за Эдуардом и увидела, как автомобиль вылетел из ворот особняка. А что, если Эдуард на сей раз уйдет окончательно? Она была снова готова простить ему все! Тут-то, как знала Ада, и заключалась ее ошибка. Он пользовался ее любовью в низких целях, но это ничего не меняло: ради Эдуарда она была готова на любое преступление, даже самое гнусное и отвратительное.