Сука!

Сегодня точно не мой день.

И температура, кажется, действительно есть.

Глава тридцать первая: Лори

Глава тридцать первая: Лори

Настоящее

Я смотрю в иллюминатор самолета и не могу поверить, что через несколько часов снова окунусь в снег после двухнедельного отдыха на солнечном теплом острове, таком крохотном, что я даже не нашла его на карте. Что, впрочем, никак не помешало всему свадебному путешествию влететь в кругленькую сумму. Формально, все оплатил Андрей, но мы оба прекрасно знаем, что это был свадебный подарок его Завольского-старшего — отчасти, чтобы в очередной раз покрасоваться перед друзьями, что его дела в полном порядке, несмотря на глобальный финансовый кризис, отчасти — чтобы на какое-то время вывести меня из игры, пока его люди будут запускать в действие мою финансовую схему.

Как будто я бы это позволила.

Поглядываю на сидящего рядом Андрея, и потехи ради, кладу ладонь поверх его расслабленно лежащей на подлокотнике руки. Он реагирует мгновенно — сначала чуть не подпрыгивает, потом одергивает ее с подчеркнутой брезгливостью и демонстративно делает погромче звук в наушниках.

Я смеюсь, и плевать, что достаточно громко, чтобы нарваться на парочку недоуменных взглядов.

Хотя, до сидящий напротив смуглый мужик лет сорока, который уже почти без стеснения пялится в мою сторону, вполне ничего. Я пару раз наградила его заинтересованным взглядом, а потом потеряла всякий интерес, потому что зачем-то снова полезла в телефон, открыла переписку с Мариной, и увидела там фотографии, которые она прислала в ответ на мои селфи с пляжа.

И снова делаю это, хотя чувствую, что красавчик гипнотизирует меня взглядом, очевидно рассчитывая на более явные сигналы к действию.

Марина: «На тебе до неприличия слишком много одежды! Если бы у меня было такое офигенное тело — я бы даже мусор выносила голой!»

Улыбаюсь, потому что в случае с Мариной я абсолютно точно уверена в искренности каждого слова. Как и в том, что никогда в жизни не сделаю ей больно. И не позволю случиться тому, что, блин, уже и так сделала.

Но все равно открываю последнее короткое видео, на котором ее дочка сладко спит под подмышкой мужчины. Его лица, как и на предыдущих фото и видео, не видно, и я уверена, что Марина нарочно его скрывает — она всегда была достаточно скрытной насчет своих амурных дел. Но эти здоровенные ручищи и хардкорные татуировки я узнала бы даже наощупь, с закрытыми глазами.

От слишком живых воспоминаний, как эти руки сжимали мою задницу и натягивали на член, волоски на руках становятся дыбом, и я на всякий случай поглубже вжимаюсь в кресло. Мы летим первым классом, я уже дважды пыталась разложить комфортное сиденье и поспать хотя бы сколько получится, но без толку. Стоило закрыть глаза — и в голове снова появлялись ужасные картины возможного будущего, где моя единственная близкая подруга внезапно узнает, что я трахалась с ее мужиком в душевой фитнес-клуба. А еще раньше тупо пыталась его снять, словно какого-то мальчика из клуба. Оглядываясь назад, закономерно возникает вопрос — а где вообще были мои глаза и мозги, когда я предлагала Вадиму секс без обязательств? Предлагала, мать его, дважды!

Сразу после свадьбы, я позвонила в риэлтерское агентство и предупредила, что не буду продлевать бронь на съемную квартиру, более того — отказываюсь от нее досрочно. Пришлось дважды подтвердить, что я в курсе невозвратного залога и что с квартирой все в порядке, просто у меня изменились жизненные обстоятельства.

Хорошо, что я всегда придерживаюсь правила не раскрывать инкогнито, и Вадим, даже если ему вдруг захочется найти девушку, которая уже дважды его кинула, все равно не сможет этого сделать. Даже если бы у него для этого будет достаточно возможностей, в чем лично я сомневаюсь. Он же не Данте, в конце концов, чтобы вырывать что угодно о ком угодно — откуда угодно.

Я ставлю музыку в своем плеере на паузу, встаю и пробираюсь в туалет, чтобы ополоснуть лицо и взбодриться. И почти сразу спиной чувствую, как смуглый красавчик идет следом. Неудивительно, что мы сталкиваемся около уборной. Он резко задергивает за собой шторку. Я в ответ только вопросительно приподнимаю бровь, на всякий случай оценивая обстановку — чем и как я, в случае чего, смогу оказать сопротивление. Хотя разумнее будет просто позвать на помощь в полную силу своих легких — на международных авиарейсах стюардессы научены использовать разные средства «утихомиривания» пассажиров.

— Привет, — по-английски, широко улыбается красавчик, немного наклоняясь вперед. Но при этом весьма деликатно не лезет в мое личное пространство.

Значит, сегодня без членовредительства и скандала.

— Привет, — с натянутой вежливостью отвечаю на том же языком. Для меня это вообще не проблема, могу разговаривать без запинок и даже почти без акцента. — Не возражаешь, если пойду первой?

Указываю взглядом на ручку двери, которую он держит. Мужчина недоуменно хмурится, но руку убирает, а я тут же запираюсь в туалете. Усаживаюсь на крышку унитаза и снова достаю телефон.

Вадим на этом видео спит рядом с дочкой. И хоть видео без звука, не трудно догадаться, что снимает их Марина. Снимает у него или у себя? Или у них есть общая квартира? Меня сотню раз подмывало прикинуться шлангом и попытаться разузнать, кто это и что вообще между ними, но каждый раз импульсы разбивались об три железобетонных аргумента. Во-первых — Марина ни разу не сунула нос в мою личную жизнь, с моей стороны будет крайне нетактично в ответ разузнать про ее отношения. Во-вторых — если вдруг когда-то случится непоправимое и она узнает о нашей с Вадимом связи — будет сложно объяснить, почему я прикидывалась чайником и расспрашивала про человека, которого, якобы ни разу даже в глаза не видела.

Но, конечно, самое главное третье — я просто не хочу знать, что между ними. Мне и так не сладко вариться во всем этом дерьме, но пока я нахожусь в счастливом неведении, все это похоже на случайный секс с незнакомцем, без обязательств и без продолжения. Совсем не то же самое, что секс с мужем лучшей подруги.

Ополоснув лицо, немного приглаживаю влажными ладонями волосы, убирая их от лица.

И еще одна проблема, о которой я запретила себе думать до возвращения — Наратов.

Он продолжает написывать «Рине», хотя в последнее время наша переписка превратилась, скорее, в формальный обмен любезностями. Я почти однотипно