К а т я. Сима.

А н н а. Сима! Симушка! Бабушка померла!

Н а к а т о в. Ясное море… (Ковыляет к Усольцевой.) Ты чо, баушка? Ясное море… Нету…

К старушке подходят все, обступают ее. Коля сидит один.

С т о й л о в. Дела…

С и м а. А чо делать?! Делать-то чего?!

С т о й л о в. Иди к бригадиру. Снимать ее на этой станции надо. Куда же она ехала? Где у нее документы?

С о м о в. Усольцева. Я запомнил.

Л и д и я. Мы с тобой уедем на дачу… Я буду с тобой! Тебе хватит этого общего вагона на всю жизнь! Послушай меня… Я буду помогать тебе, я буду на тебя работать, буду работать каждую минуту!

С о м о в. Я не знаю…

К о л я (кричит). Мам!!! Не на-а-до!.. Не хочу-уу-у! А-а-а!

Анна кидается к сыну.

А н н а. Нельзя, сыночка, нельзя! Начальство велело! А как искать станут? А нас нету? Посадят… Тебя посадят! Тимофей Евпатыч, тот простит нас…

К о л я. Не-е-ет…

Пауза.

Н а к а т о в. Эх, Аночка, понапрасну сгинете… А так бы хорошо жили. И карахтер у меня легкий, язык ловкий. Садочек у меня, ульев шесть штук держу. Если разобраться, так я ишо и не старый!

Анна молчит и только собирает вещи. Коля неотрывно смотрит на мать.

С о м о в. А в самом деле, зачем вам туда, где вас никто не ждет?

А н н а. Ничо, теперь проживем! А начальство поглядит, подобреет и полюбит. Скажет: ну, Ситниковы люди хорошие, давайте вертать их назад! Я ведь грамотная была, а за работой все забыла. А Коляня у меня умный! Смотришь, какое лекарство выдумают, поправлют его… Он может еще такое вытворить, что и в газете напишут. Мне бабушка денег дала… я теперь Коляню лечить стану.

С о м о в. Лида, а в самом деле, ну куда я?! Там же у меня ничего нет. Там меня, наверное, и забыли! Я приеду — и что? Сказать, что вот некогда я жил.

Л и д и я. Ты умный и хороший, а я хочу быть тебе полезна. Именно полезна, и именно тебе! Мы подъезжаем, и дальше начнется наше шествие назад… У нас нету дороги вперед. Нам нужно вернуться назад, чтобы после мы могли пойти, а не поехать вперед. (Прижимается к Сомову.) А я так испугалась, так испугалась! Теперь ты мой, мой! Я буду на тебя работать, и это так прекрасно…

В вагон проскальзывает  Г о л о с к о в. Ищет глазами Стойлова. Его замечает Иван.

И в а н (идет навстречу Голоскову). Иди сюда!

Г о л о с к о в. Я на минутку. Мне с хозяином надо проститься.

И в а н. Не надо. Все сполна получили. Или тебе мало?

Г о л о с к о в. Уйди!

С т о й л о в. Голосков…

Пауза.

Пропусти его… Пропусти его, солдат, пусть он сделает и уходит…

Г о л о с к о в (визжит). Пусти! (Бьет Ивана несколько раз ножом.)

Иван, мотаясь, делает несколько шагов и падает в проходе. Голосков и Стойлов стоят друг против друга, разделенные телом Ивана, Голосков пятится и неслышно выскальзывает.

С т о й л о в. Солдатик, зачем? Мальчик… (Становится на колени.)

Поезд останавливается.

А н н а. Пропустите нас! Мы тута ни при чем!

Толкает в спину Колю, тот качаясь идет к выходу, переступая через Ивана. Следом уходит Анна, За нею, словно придя в себя, выходят Сомов и Лидия, Шишигин и Катя. Стойлов поднимается, видит застывшую Симу.

С т о й л о в. Иди, срочно зови… всех зови! (Берет портфель и уходит.)

Свет на короткое время гаснет. Когда он загорается вновь, поезд трогается с места.

В вагоне  Н а к а т о в, Д а ш а.

Н а к а т о в. Эх, Анна спужалась. Шибко ее поприжали.

Д а ш а. Ваню увезли. Тихо стало. Дедушка, а от станции далеко нам?

Н а к а т о в. А от станции, доча, ахтобусом. Слезем да напрямки. Считай, к обеду дома будем… Руки есть, голова покель на месте, проживем.

Д а ш а. Дедушка, а жить хочется!

Н а к а т о в. Эх, дева! А как весна придет? Как потянет березою, ковром сон-трава с-под снегу выглянет! А что воздух, ровно шелк голубой и будто кто его трясет! К вечеру чуть постуднеет да две большие звездины выкатят. Глядят, радуются и все мигают тебе, мигают…

Входит  С и м а. Освещается вагон.

С и м а. Господи, не взяли старушку! Забыли, что ли! В вагон никого пускать не велено. А солдатик-то! И все-то тебя звал. Чего ты не вышла? Он так и помер…

Д а ш а. Не могла! Мы с дедушкой тут…

Накатов садится рядом с телом Марфы Кирилловны.

Н а к а т о в. Слышь, Дашута, а не взять ли нам баушку с собой? Небось каку машину словим, да и свезем… Кладбище под боком. Пущай себе лежит. Вроде и на родительско воскресение как к своей пойдем. Да бражки выпьем!

С и м а. Не дадут…

Н а к а т о в. Пошто? Дадут, дева, дадут! Им же, холерам, лишь бы не самим… Так что дадут…

С и м а. Да мне что? Мне с Богом! Мне бы только до дому доехать.

Н а к а т о в. Вот и опять наша Расея. Земля, земля, а уж людей на ней нет… Стало быть, стоит село, а есть ли в ем праведник, не спрашивай… И пошто наше расейское житье тако поганое? Мне-то хорошо! У меня карахтер лехкай! А других крутит, ломает… Глянь, Дашута, месяц!