Даша спит.

А, ну спи…

Сима уходит. Один Накатов с телом Марфы Кирилловны.

Во, баушка, и месяц затеплил Господь… Заместо свечки тебе. Ты у нас навроде великомученицы. Вишь, как жизнь тебя наломала… накрутила. Ясное море! Да есть ли где еще такая жизнь?! Ничо, баушка… Положу тебя в песочек, в песочек желтенький. Посажу над тобой ракитовый куст. Цветок пион посажу. И хорошо, и ладно. Когда пьяненький приду, разговоры разговаривать. А там, гляди, и Дашуту замуж отдам. У меня вроде и парень как есть на примете. Ясное море, ишо поживем, баушка…

З а н а в е с.

СВЯТОЙ И ГРЕШНЫЙ

Трагикомедия в пяти картинах

Т у д ы ш к и н  К у з ь м а.

Д а ш а — его жена.

Л и з а — их дочь.

С е р г е й  Ш т у ч к и н — муж Лизы.

Ф е д я — он же Мефистофель.

Б о г — фамилии не имеет.

Т у м а н ч и к о в  Б о р и с — сосед.

Т у м а н ч и к о в а  Э л ь в и р а — его жена.

Т у д ы ш к и н. Ох, господи, господи… Тяжко мне… тяжко! Да что же это за тяжесть такая, господи!

Входит  Д а ш а.

Д а ш а. Маешься? Змей ползучий!

Т у д ы ш к и н. Отстань…

Д а ш а. И когда вы, паразиты, ее выпьете всю?! Уж сколько твоих друзей-товарищей подохло через нее!

Т у д ы ш к и н. Да… лучшие, так сказать… передовики! А ты что думала?! Наша жизнь — это поле боя! Ох, душа, душа болит…

Д а ш а. Душа у него болит! Откуда она у тебя? От сырости, что ли?!

Т у д ы ш к и н. А что же тогда болит? Отчего я маюсь тогда?! Что-то же во мне болит… протестует, образно говоря…

Д а ш а. Ты с чего вчера надрался?! Ты против меня, может, протестуешь?

Т у д ы ш к и н. Я смысла в жизни не вижу, понимаешь ты это?! Тебе что? Пришла с работы, халат напялила, бигуди вдела и за телевизор?! А мне думай, думай…

Д а ш а. Да об чем ты думаешь и чем?! Думать-то тебе нечем! Думальщик! Ты думай, где что прибрать можно.

Т у д ы ш к и н. Даша!

Д а ш а. Нам деньги нужны, а не твои думы!

Т у д ы ш к и н. Даша, ты меня выслушай!

Д а ш а. Некогда.

Т у д ы ш к и н. Нет, ты послушай! Вот привезли вчера гарнитуры финские! Унитаз, тюльпан там… И где они? Я хотел одному инвалиду поставить. Он — инвалид. Ему ведь и пойти никуда нельзя. Думаю, хоть покрасивше в квартире станет от финского гарнитура. Хрен! Нету. Я, значит, своему главному инженеру и говорю: мол, Илья Семенович, инвалиду ведь… А он: перебьется твой инвалид и так. Ему, мол, и нашего много… Я говорю: Семеныч, а как же насчет милосердия там и прочего? А он: когда вот, говорит, ты свою зарплату отдашь, тогда это и есть милосердие. А государство работает на здоровых! Я ему и сказал, что наше государство работает на «блатных партийных и воров»! Так меня за эти слова хотят общим собранием клеймить… А я правду сказал!

Д а ш а. Ой, паразит! Кому она нужна, твоя правда! Сколько тебя раз за эту правду гоняли?!

Т у д ы ш к и н. Да не могу я так жить! Не хочу! Не стану!

Входит  Л и з а.

Л и з а. Ну, чего опять завелись?!

Д а ш а. Не ори!

Т у д ы ш к и н. Еще не проснулась, что ли?

Л и з а. А ты мне сапоги обещал — где они? Все девчонки в импортных ходят, а я? Как дура…

Т у д ы ш к и н. А ты что, умная?

Д а ш а. Лиза, иди мойся да на работу.

Т у д ы ш к и н. Импортные… Сейчас на наши переходят. Я не миллионер какой-нибудь. Я человек простой! Уж куда проще — сантехник! Где мне импортные взять?

Д а ш а. Ты бы о дочери подумал! Ее замуж надо, а кто возьмет, если ты с работы на работу летаешь! Вон возьми Туманчикова…

Л и з а. Не курит, не пьет! (Уходит.)

Т у д ы ш к и н. За свои не пьет!

Д а ш а. С кем равняешься? У них одной мебели на тысяч двадцать! Не считая ковров! А у тебя?

Т у д ы ш к и н. А меня его мебель не волнует! Я, может, другого какого смысла ищу!

Д а ш а. У нас вчера одного такого, как ты, с работы турнули! Тоже смысла искал!

Т у д ы ш к и н. Да я ведь не тупарь! И газеты читаю, и на гармошке играю!

Д а ш а. Доиграешься скоро… Вон вчера Туманчиков махровых полотенец купил, вытираться будут, а ты?!

Т у д ы ш к и н. Купил… Украл, наверное?!

Д а ш а. И ты кради! Тебе кто мешает?! Твоя-то вся бригада на машинах ездит, один ты на палочке верхом!

Т у д ы ш к и н. Дарья, что ты говоришь, а? Да не желаю я так жить!

Д а ш а. Много хочешь! Не желает он… Лиза! Опять на работу опоздаешь! Ты не желаешь, я желаю! Я желаю ездить на своей машине! Я плевать желаю в импортный тюльпан!

Входит  Л и з а.

Л и з а. Пап, а ты бы подождал, пока я замуж выйду. Вот выйду, а там ищи смысл! А то это все вот где! Уж я себе найду такого, который не ищет этого смысла! Иначе просто очумеешь!

Д а ш а. А то не желает он… Не желаешь, так заставят! Пошли, Лиза…

Л и з а. Мама права! Мы как женщины правы! Мы жить хотим! Не другим жизнь устраивать, а себе! И ты знаешь, что не украдешь — не проживешь. Мы не члены ЦК, нам не принесут, в конверт не положат! (Уходит.)

Т у д ы ш к и н. Это что же такое… Это почему так?! Если по правде, то выходит, что правы мои бабы… А я желаю жить по-другому! Что же, уж и желать нельзя! Несправедливо это. (Встает на стул.) Всем скажу, что несправедливо! Полное право имею желать! Вот захочу и буду… желать… про себя буду… В конце концов, у нас демократия начинается, можно и желать!

Входит  Т у м а н ч и к о в — маленький, розовый и счастливый.