Стремительно выхожу из её комнаты, и только когда закрываю дверь, облокачиваюсь на неё и прикрываю глаза. В ушах стоит гул, а мысли терроризируют меня самыми страшными предположениями… Хотя эти предположения с каждой секундой крепко обосновываются в моей головой.

Не понимаю, видят ли на самом деле её родители, что происходит, но вижу я. И меня это вводит в шок. Она шарахается от рук, реагирует на отдельные слова, как на триггер, и совсем стала затравленная обоснованным ранее страхом. Случилось нечто плохое и она боится.

Как же ты попала в такой капкан, Лисичка? Ты же умеешь постоять за себя, а в последнее время готова была руку по локоть откусить, если что не по нраву.

Я захожу на кухню в тихом ужасе, молча присев на стул.

Её родители смотрят на меня с немой мольбой, желая обрести крошечную надежду, чтобы понять их дочь и суметь ей помочь.

Поднимаю тяжелый взгляд на отца семейства, который смотрит на меня с блестящими глазами от боли, затем перевожу взгляд на его жену. Она обняла себя руками в точности, как Василиса, качаясь от волнения.

— Я помогу Василисе, — твердо заявил я.

Чета Авдеевых неуверенно переглянулись.

— Ты что-то узнал? — с тревогой спрашивает Антон Михайлович. — Она заговорила?

— Пока рано что-то утверждать, но у меня есть идея. Надеюсь, вы прислушаетесь ко мне и доверитесь. Клянусь, что я не оставлю Василису в подобном состоянии и вытащу её из комнаты любой ценой.

— Что нам нужно делать?

— Не мешать, — изрекаю я единственную просьбу. — Берите отпуск и переведите дыхание, а я позабочусь о вашей дочери.

Я беру на себя ответственность, остаточно решив, что пора взяться за приручение одной дикой Лисы. Но, боюсь, что без увечий из этого дома я уже не выйду…

Глава 21.2 Лисий капкан

Просыпаюсь раньше будильника, вперив сонный взгляд в окно. Всю ночь ворочался, а тревожность будила в спину, не позволяя глубоко уснуть. Одергиваю одеяло и осматриваю чужую для себя комнату, не привыкнув к такому яркому свету и нежным тонам. Дома, всё-таки, привычней.

Одеваюсь на ходу, пока иду на кухню. Слишком долго капаюсь в незнакомых тумбочках и ящиках, чтобы приготовить кофе и простой завтрак из яиц с овощами. Когда делаю завтрак на две порции замечаю, что только в одну тарелку сгружаю всё самое симпатичное.

Скептически осматриваю тарелки и тяжело облокачиваюсь на столешницу.

Перевожу взгляд на часы — начало восьмого. Интересно, Василиса спит или просто лежит? Стоит ли её кормить спросонья? Хотя… Вряд ли она станет так просто есть. Подхватываю поднос, но в заднем кармане вибрирует телефон.

— Да? — отвечаю на звонок.

— Ты мне тачку обещал посмотреть, Бес, — начинает с претензии Артём. — И что я вижу? Ты даже не удосужился её в гараж загнать.

— Я скажу Максу…

— Мне нужен ты, а твой Макс много трындит. Ты знаешь, какое там нутро навороченное, сам же ставил. Я сейчас на СТО, когда тебя ждать? — спрашивает Артём, а я напрягаюсь.

— У меня сегодня дела… — рассеяно говорю я, не отрывая взгляда от готового завтрака.

— В универ, наконец-то, пойдешь? Тогда встретимся в столовой.

— Нет, я не приду в универ.

— Бес, хватит мне загадки загадывать. Где ты и когда мы встретимся? Я, кстати, нашёл несколько крутых поддержанных байков. Думаю, там есть с чем поработать, — распинается Артём, желая вытащить меня и разговорить.

— Не нужно, у меня пока нет времени на работу… И универ тоже.

— Та-а-ак, — тянет друг, очевидно правильно расценивая мои слова и неуверенность. — Только не говори, что ты снова связался с этой стервой.

Молчу, и это молчание достаточно многословное.

— Совсем рехнулся, да? — рявкает Артём мне в телефон, из-за чего я вздрагиваю.

— Ей плохо, Артём. Что-то произошло и мне нужно выяснить в чём дело, — делюсь я своими соображениями.

— Плохо, значит. Плохо, блядь?! — он срывается. — Плевать на неё, Бес. Ты что, не видел, что она вытворяла? Ты ей никто, чтобы за ней сопли подтирать! Вали от неё, пока не поздно…

— Мне кажется, что… — горло пересыхает от волнения. — Она так реагирует, будто с ней произошло что-то плохое… Пока я не выясню, что произошло, останусь с ней. Ты ещё общаешься с Дымарским? У меня к нему работа.

— Дымарский… — не знаю, где именно он нашёл в этой фамилии шипящие буквы, но Артём действительно зашипел, как дикий кошак. — Причём здесь Дымок к этой неуравновешенной сучке?

— Артём, — начинаю злиться, — просто сведи меня с ним.

— Кир, не торопись… Сам уже знаешь, на что она способна. Лучше присмотрись, прежде чем к Дымарскому бежать. Я ей не верю!

— Подкати ко мне вечером, скину адрес… Поболтаем, — выдыхаю я, сдаваясь под напором Артёма. Не телефонный это разговор. — О Василисе в таком тоне больше ни слова. Ты меня знаешь, дважды повторять не стану.

— Не жалуйся потом, когда она… — отключаю звонок, откинув телефон в сторону. Он скользит по столешнице и бьется об холодильник.

— Ладно… — выдыхаю я, сам себе кивая. — На старт, внимание и… Марш.

Поднимаю поднос с завтраком и направляюсь к ней в комнату.

Несмотря на решительность, всё-таки на мгновение застываю у двери, пытаясь продумать реакции Василисы на мои слова. Что, если у меня ничего не получится? Сомнений много, но только решение проблем одна. Лису нужно растормошить и разговорить как можно быстрее.

Я ставлю поднос на тумбу и смотрю Василису. Она почти полностью накрыта одеялом и только аккуратный носик видно из её постельного убежища. Маленькая так завернулась в одеяло, что напоминает клубочек… Она часто так спит, что меня по утрам умиляло.

— Вставай, Лиса. Пора завтракать, — говорю я, потянув одеяло вниз.

Она раскрыла глаза и шокировано моргнула, перевернувшись на спину. Эмоциональная вспышка в её глазах тухнет, как только мы встречаемся взглядом. Василиса, как и вчера, отворачивается от меня.

Не спешу протягивать к ней свои зудящие руки. Вместо этого подхожу к окну, одергиваю шторы и открываю окно на проветривание. Комната освещается ослепительно-ярким светом, а Василиса накрывается одеялом с головой.

— Так не пойдет, Лиса. Поешь и маршируй в душ. У нас ещё по плану уборка в твоей берлоге, — со смешком одергиваю её одеяло, доставляя дискомфорт.

Василиса жмурится, растирая красные глаза. На меня не смотрит, только недовольно поджимает губы и хмурится.

— Садись. Лежа завтракать неудобно. И предупреждаю, что сегодня завтрак в постели — исключение. Будем соблюдать правила и есть на кухне, — говорю я, и сам удивляюсь своему приказному тону. Василиса передёргивает плечами, но садится.

Ставлю на