— Шестьдесят драхм за амфору, — спокойно ответил Менедем.

— Что?

Теперь местный поковырял пальцем в ухе, как будто сомневался, что правильно расслышал. Он заговорил на осканском, вероятно, переводя слугам цену. Те разразились аханьем и возгласами.

«Неплохая уловка», — подумал Менедем.

Помпеец снова перешел на эллинский:

— Утверждают, что ваши боги пьют некий напиток под названием нектар, верно? В твоих амфорах что, этот самый нектар?

Менедем с улыбкой ответил:

— Твоя догадка ближе к истине, чем ты думаешь. Все хиосские вина относятся к самым лучшим винам, которые вывозятся из Эллады, а ариосское так же отличается от обычного хиосского, как то отличается от обычного вина из других мест. Оно такое сладкое, густое и золотистое, что тебе придется заставлять себя смешивать его с водой.

— Если хочешь знать мое мнение — вы, эллины, вообще слабоумные, раз смешиваете вино с водой. — Помпеец сложил руки на груди. — Я не заплачу ни халка, пока не попробую вино сам. Павлинов здесь трудно раздобыть, но вино — совсем другое дело!

Менедем кивнул, и один из матросов распечатал амфору. Тем временем один из слуг помпейца одолжил небольшую чашу у местного торговца винами.

Менедем налил немного драгоценного ариосского в эту чашу и протянул ее покупателю:

— Вот, попробуй — и убедись сам.

Помпеец окунул палец в чашу и уронил каплю-другую в пыль торговой площади, совершая надлежащее возлияние богам. Он пробормотал что-то на осканском, видимо молясь богу, которому самниты поклонялись вместо Диониса.

Потом понюхал вино и наконец медленно и со вкусом выпил.

Он всеми силами постарался не показать, насколько его впечатлило вино, но все же невольно приподнял брови. Облизнув губы, помпеец сказал:

— Шестьдесят драхм — это слишком много, но я понимаю, почему ты осмеливаешься их просить. Я могу дать тебе сорок четыре за амфору.

Теперь Менедем покачал головой.

— Повторю еще раз: продав вино по такой цене, я не получу прибыли, перевозка с Хиоса в Помпеи обошлась нам недешево.

Он был сама искренность и говорил голосом сладким, как ариосское вино. Он даже не лгал. Возможно, местный богач тоже это почувствовал. Или же у него просто имелось больше серебра, чем можно потратить тут, в Помпеях, потому и за птенцов павлина он торговался не слишком ожесточенно. После недолгой паузы покупатель предложил:

— Хорошо, тогда я дам тебе мину за две амфоры.

— Пятьдесят драхм за амфору? — уточнил Менедем, и помпеец подтвердил.

Менедем кивнул.

— Договорились.

Они обменялись рукопожатиями, закрепляя сделку.

— Итого сколько должен нам наш друг? — спросил Менедем Соклея.

— Четыре мины двадцать драхм, — мгновенно ответил тот, как будто у него была с собой счетная доска.

Менедем тоже мог бы все это подсчитать, но не так быстро.

— Четыре мины двадцать драхм, — повторил помпеец. — Я принесу деньги. Вы подождите здесь.

И богач умчался прочь; слуги следовали за ним по пятам.

Вернулся он с серебряными монетами, отчеканенными во многих полисах Великой Эллады, среди которых попадались также и монеты из италийских городов.

Менедему и Соклею пришлось заплатить три обола ювелиру, чтобы воспользоваться его весами. Как обычно, взвешивал и подсчитывал Соклей, и в ответ на его кивок Менедем отдал помпейцу птиц и вино.

Местный богач ушел, похоже, очень довольный собой.

Менедем негромко спросил:

— Сколько мы на этом заработали?

— Если считать по весу, ты имеешь в виду? — переспросил его двоюродный брат. — Несколько драхм.

— Кругленькая сумма, — счастливо проговорил Менедем, и Соклей снова кивнул.

* * *

На следующее утро Соклей потратил одну из заработанных драхм, чтобы нанять мула на рыночной площади, и Менедем громко сокрушался по этому поводу.

— Ну почему ты так хочешь поехать верхом? — вопросил он. — Знаешь, чем дело закончится? Кто-нибудь стукнет тебя по голове.

— Сомневаюсь, — возразил Соклей.

— А вот я нисколько не сомневаюсь, — огрызнулся его двоюродный брат. — Придется мне выделить тебе телохранителя, вот что. Ведь когда дело доходит до обращения с мечом или копьем, ты совершенно безнадежен.

— Ты это знаешь, и я это знаю, но ведь италийцы не знают, — отозвался Соклей. — Они увидят только высокого человека, такого, что подумают дважды, прежде чем с ним сцепиться. А я хочу немного осмотреть окрестности. Кто знает, когда «Афродита» снова вернется в Помпеи и вернется ли вообще когда-нибудь?

— Хорошо. Хорошо! — Менедем воздел руки. — Ты еще упрямее мула, на котором собираешься путешествовать. Ладно, давай поезжай. Только помни — мне придется потом объяснять твоему отцу, почему я не привез тебя обратно на Родос в целости и сохранности.

— Ты слишком беспокоишься, — ответил Соклей и вдруг рассмеялся. — А знаешь что? Ты говоришь так, как обычно говорю я, пытаясь удержать тебя от какой-нибудь безумной эскапады. Видишь, каково это — посмотреть на все с позиции другого человека?

Менедем все еще казался расстроенным, но перестал спорить и даже помог двоюродному брату взобраться в седло. Как только Соклей взгромоздился на мула, который с отвращением посмотрел на него, ноги седока почти заскребли по земле: он действительно был очень высоким, а животное — совсем небольшим. А еще у Соклея на поясе и впрямь висел меч: он был не так глуп, чтобы шляться по чужому городу без оружия.

— Продай пока еще птенцов, — сказал он Менедему. — А я вернусь к вечеру.

— И как только кому-то в голову может взбрести путешествовать по стране, полной полудиких италийцев?! Это превыше моего разумения, — отозвался Менедем. — Вряд ли тебя тут ожидает много красивых девушек или еще что-либо стоящее. Ради всех богов, неужели ты собираешься шастать по округе просто так?! Где же твой здравый смысл?

— Геродот тоже так поступал. — Для Соклея этого аргумента было достаточно — даже более чем достаточно.

Его двоюродный брат только возвел глаза к небу.

Соклей подтолкнул мула, побуждая того пуститься в путь. Мул негодующе завопил, но сдвинулся с места. Его походка слегка напоминала Соклею движение «Афродиты», хотя теперь он чувствовал движение скорее задницей, чем подошвами ног.

Через воняющие аллеи Помпей Соклей направился к северным воротам: ему хотелось поближе взглянуть на гору Везувий. «Афродита», вероятно, уже не вернется на Сицилию, в окрестности горы Этны, так что вряд ли ему выпадет еще один шанс увидеть вулкан.

Один раз Соклею пришлось спросить дорогу до ворот, и ему повезло: человек, к которому он обратился, не только понимал эллинский, но и подробно и точно описал путь. Помпеец даже не потребовал обола, прежде чем начал отвечать.