— А сейчас он что делает?

— Решил покемарить между двумя этапами ужина. — Ит вздохнул. — Ох, ребята… он, конечно храбрится, как может, и старается показать, что все хорошо, но я-то вижу…

— Ничего, вылечим, — улыбнулся Кир.

— Это да.

* * *

Уезжали через несколько дней. Ит и Кир за эти дни набегались так, что мало не покажется, но побегать было нужно. И костыли добыли у Волка в больнице, старые, но еще вполне надежные, и продуктами закупились — попробуй достань в городе хорошей тушенки, сгущенного молока и горбуши в банках, и дела какие-то доделали, и отпуск себе Кир выбил у Макса, за свой счет, конечно, но все-таки отпуск…

Берта эти дни провела в лихорадочных сборах — она везла с собой материалы по точкам, а там одних расчетов накопилось десять объемистых папок, не считая стопки подробных заказных карт, горы справочников и какого-то количества техники. За этот месяц она планировала рассчитать внутреннюю динамику каждого объекта, а без материалов, которые она планировала взять с собой, такая работа была бы немыслима.

Рыжий пока что не вставал, но садился уже более или менее уверенно. Он изо всех сил пытался, по его собственным словам, «соответствовать настрою», шутил, веселил, но, к сожалению, был еще слишком слаб, и до нормы ему явно было далеко. Больше всего все волновались, как он перенесет дорогу. Несмотря на все его заверения, что все будет в порядке, они видели — о выздоровлении говорить пока что рано.

Софья Марковна заходила к ним пару раз (Ит расстарался и достал ей бутылку рижского бальзама, чему она несказанно обрадовалась), смотрела Рыжего. Хвалила — молодец, стараешься, вижу. Посоветовала с отъездом не затягивать, в городе совершенно нечем дышать, а в его состоянии это ни разу не полезно. Сказала, что по возможности присмотрит за квартирой — к вящей радости Берты, которая снова начала терять доверие к окружающему миру.

— Ничего, ничего, — повторяла пожилая Встречающая. — Езжайте и ни о чем не думайте.

Ну и поехали. В один прекрасный день встали пораньше, перетаскали в лодку вещи, потом Кир взял на руки полусонного Скрипача, Берта закрыла квартиру, и отправились. Мотор у «Сарепты» после кировского заезда слегка барахлил, но заниматься им не было времени. Ит счел, что отремонтировать лодку он, если что, сможет и на месте.

Идти предстояло порядочно. Сначала почти час потратили на то, чтобы выйти из Москвы, как всегда застряли на шлюзах (Ит заметил, что это в каком-то роде, по всей видимости, уже традиция), потом пошли по реке, отдаляясь от города — миновали Раменское, ушли влево, на речку Гжелку. Ит поставил лодку под берег, они наскоро перекусили бутербродами, захваченными из дома, дали немного остыть движку. День оказался жарким, но на реке было хорошо, над водой дул легкий свежий ветер.

Скрипач все еще дремал у Кира на руках, Ит заметил, насколько тот осторожно старается его держать — хрустальную вазу кто другой так держать не будет. Заметил и ощутил что-то незнакомое, похожее, кажется… на ревность? Ит удивился и одновременно расстроился. Отвернулся, засунул бутерброд обратно в пакет — есть почему-то расхотелось.

— Ты чего? — недоуменно спросил Кир.

— Нет, ничего. Все нормально. — Ит дернул стартер, да так, что едва не порвал шнурок. — Все в порядке.

Это самое последнее дело — врать, понял он потом, несколько позже. Тысячу лет повторял сам себе, что это распоследнее дело — врать, а сейчас сорвался, нарушил свое правило, и… и менять что бы то ни было не получилось бы ни под каким видом: рядом сидела Берта и с удивлением смотрела на них двоих.

Ит повел лодку дальше, сначала по Гжелке, потом — вышли на Дорку, и стали потихоньку продвигаться к цели своего путешествия, селу Пласкино, неподалеку от которого и располагался нужный им дачный поселок с патетическим названием «Луч».

По берегам тянулись камышовые заросли, вода пахла тиной и прелью. Маленькая тихая речка петляла туда-сюда, впрочем, вскоре вышли на прямой участок — дошли, наконец, до Пласкино. Река стала пошире, по правому берегу показались деревянные мостки, а затем маленькая, словно бы игрушечная, пристань. С пристани рыбачили мальчишки, заметив лодку, они принялись оживленно переговариваться, показывая на Кира пальцами.

— Рауф в этих краях нечасто встретишь, — усмехнулась Роберта. — Ничего, Кир, все нормально. Два-три раза в деревню сходишь, и привыкнут.

— Да мне как-то по фигу, — пожал плечами Кир.

— Мы где? — Скрипач, всю дорогу мирно проспавший, открыл наконец глаза. — Ит?

— Почти приехали, — отозвался тот. — Берта, куда дальше?

— Смотри протоку слева, скоро будет, — посоветовала та. — Нам до озера, а дальше пешком.

— Угу…

Лениво стрекотал мотор, звук тонул в зарослях по берегам. Протока была искусственная, ее, по словам Берты, вырыли лет триста назад, и вела она к озеру, которое принадлежало большой барской усадьбе, от которой сейчас остался только заросший бурьяном фундамент. Дно протоки, опять же согласно легенде, которую Берте в свое время озвучили местные, выложено красным кирпичом, берега тоже, да еще кирпич уложен так плотно, что никакая сорная водоросль не прирастает… ну и течение, понятное дело. Течение сильное, траву сносит. Озеро, к которому вела протока, тоже было искусственным, берега его до сих пор сохранили частично каменную кладку, но само озеро основательно заросло осокой и камышами, обмелело. Раньше, говорят, тут разводили карпов. Теперь водился только вездесущий ротан, которого мальчишки ловят на корм кошкам.

Пришвартовались. Берта показала, где на берегу есть швартовочные кольца (Ит удивился, когда их увидел — до этого момента он ничего подобного не встречал), лодку, по словам Скрипача, «посадили на цепь», взяли часть вещей, и отправились. Берта предупредила, что потом надо будет обязательно снять мотор — пока ему не приделали ноги местные.

— Мило, — пробормотал Ит. — И куда мы его? В дом?

— В сарайчик… если он не развалился, — неуверенно ответила Берта.

— Ты же была в прошлом году, — напомнил Кир.

— Ну и что? Ты думаешь, я к нему лазила, к сарайчику? Говорила же, там малинник. Я и не пробовала даже.

Когда подошли к участку, поняли, о чем речь — малинник действительно был знатный. Малиной заросло все, вообще все. В результате Скрипач сидел на травке рядом с вещами, отпуская ехидные замечания, Берта стояла рядом и волновалась, что они обдерутся, а Кир с Итом расчищали тропинку к дому, шипя и матерясь — оказывается, в некоторых местах к малине, видимо из солидарности, присоединилась ежевика, шипы которой удивительным образом напоминали загнутые кошачьи когти и для которых даже плотная джинсовая ткань помехой не являлась.

Тропинку, наконец, расчистили — по крайней мере, до дома можно было дойти, не оставив по дороге на кустах клочья от рубашки. Берта нашла нужный ключ и пошла открывать.

Домик и впрямь был маленький — одна комната наверху, мансарда под простой двускатной крышей, две комнаты, кухонька и открытая терраска — внизу. Ветхая мебель, пыльные маленькие окошки… В доме еле заметно пахло мышами и старым, нагретым солнцем деревом. На терраске Ит увидел побелевший от времени букет из сухих травинок, вставленный в пустую винную бутылку, подошел, тронул — травинки крошились под легким прикосновением, совсем истлели.