- Ты серьёзно спрашиваешь?

Маша кивнула.

- Мне любопытно.

Дима потянул себя за ухо.

- Мне ответить?

- Конечно.

Он отхлебнул кофе и многозначительно хмыкнул.

- Скорее всего, да.

- Я так и знала.

- Ты не дослушала. Мы, Маня, одна большая, дружная семья. Я, конечно, буду зол и убит горем, но буду вынужден думать о репутации семьи. Кстати, если ты решишь её отравить, мне придётся защищать тебя. Так что, всё по-честному.

Маша обдумала его ответ, после чего растянула губы в улыбке.

- Как мило. Спасибо, Димочка.

- Я стараюсь быть непредвзятым.

- Ты стараешься угодить нам обеим, и, в конце концов, выйти сухим из воды. Впрочем, это обычное мужское поведение. Я не удивлена.

- Какая ты сегодня серьёзная с утра. – Он руку через стол протянул, потрепал Машу по щеке. – Успокойся. Нюте сейчас не до того, чтобы лезть в твою жизнь.

- Ей не нужна моя жизнь, ей твоя нужна. И вот увидишь, я окажусь виноватой в том, что произошло со Стасом. Она скажет, что я недосмотрела. Или научила его, как нарушить закон.

- Глупости. Ты бы до такого не додумалась.

- Надо же, звучит, как комплимент.

- Это и есть комплимент.

- Может, я не поеду? – признавая собственную слабость, спросила Маша.

Дима взглянул на неё с намёком.

- Собираешься поиграть в прятки ещё неделю-другую? Мань, пойми, мне нужно подготовиться и продумать все возможные варианты развития ситуации.

- Дима, я ничего не знаю!

- Мне и не нужно, чтобы ты знала. Мне нужно, чтобы ты правильно реагировала. – Он неожиданно замолк, брови сошлись на переносице. – И на Стаса в том числе. Если он ещё и из-за тебя истерить начнёт, ничем хорошим это не закончится.

- То есть, ты везёшь меня на демонстрацию.

- Какую демонстрацию?

- Наших отношений.

Харламов откровенно поморщился.

- Избавь меня от подобных выдумок. – Маша молчала, и он наблюдал за ней. Ждал, что ещё ей придёт в голову. Фантастическое. Затем вполне серьёзно попросил: - Скажи мне, что тебя беспокоит. Только чётко и по делу.

- Я не хочу быть переходящим знаменем. Не хочу, чтобы твоя сестра так обо мне думала.

- Этого не случится, - пообещал он.

Интересно, как он сможет запретить ей так думать?

Но больше ничего говорить и продолжать спорить с ним Маша не стала. Понимала, что её появление в доме Тихоновых станет для домочадцев, скорее всего, неожиданностью, да и ей самой будет весьма трудно сдерживаться и притворяться спокойной и деловой. Но необходимо попытаться. И, если честно, ей всё же хочется поговорить со Стасом. Узнать, как он додумался, догадался совершить подобную глупость. Ведь должен был понимать, что это не игра, что он нарушает закон, и наказание его ждёт серьёзное. Но, скорее всего, как и говорил Дима, Стас чувствовал свою безнаказанность и попросту не верил в то, что с ним может произойти нечто подобное, что над ним, Стасом Тихоновым, нависнет угроза реального уголовного наказания.

- Макса жалко, - сказала она, - безумно жалко. Он был неплохим парнем.

Харламов лишь молча кивнул.

К Тихоновым приехали ближе к обеду. И по дороге молчали. Маша думала, что Харламов начнёт давать ей наставления, как всегда, или попросит разговорить Стаса, но он молчал. И даже не реагировал на Машины бесконечные вздохи, которые вырывались у неё из груди. Она пыталась предположить, что её ждёт, и от этого вздыхала. Понимала, что ничего хорошего.

В дверях их встретил Афанасий, покрутился у ног, мявкнул и шмыгнул за дверь. Маше очень хотелось поступить, как он, честно. Но вместо этого она прошла за Димой в дом. Харламов сегодня был одет весьма демократично, в джинсы и футболку-поло, и оттого казался непривычным. А ещё от него не исходило духа официальности и железобетонного спокойствия, он был не стеснён рамками профессии, и от этого Маше было чуточку не по себе. Видимо, она настолько привыкла к его костюмам, которые придавали ему строгости и добавляли внешнего превосходства, что сейчас ей казалось, будто происходит что-то не то. Словно Дима приехал не спасать человечество, по обыкновению, а взяться с родственниками за руки и дружно понадеяться на удачный исход дела. Конечно, впечатление это было обманчивым, Харламов способен спасти всех даже в дранных джинсах, но без костюма он казался Маше уязвимым. И она почему-то за него переживала.

- Дима, ты приехал! – Анна Александровна поднялась брату навстречу, с видом явного облегчения, но затем увидела за его спиной Машу и заметно скисла.

- Мы приехали, - подтвердил Харламов, и тут же поинтересовался: - А что, есть повод для таких печальных возгласов?

- Нам и прежних хватает, - проворчал Борис Николаевич. А Маше кивнул первым. – Привет, красавица.

Маша ему улыбнулась, правда, немного натянуто.

- Здравствуйте. – Посмотрела на Анну Александровну, которая к ней приглядывалась с пристрастием. И поздоровалась с ней со всей вежливостью, которую смогла в себе отыскать. – Добрый день, Анна Александровна.

Та кивнула после заметной паузы.

- Добрый, - проговорила в ответ еле слышно. И кинула на брата быстрый, укоряющий взгляд, который тот благополучно проигнорировал. Присел на диван и Маше кивнул.

- Мань, сядь.

Маша прошла мимо хозяйки дома и присела рядом с ним на диван. Чувствовала себя скованно, но старалась этого не показать. А Харламов обвёл родственников взглядом.

- Ну, так что?

Борис Николаевич невесело хмыкнул и развёл руками, а вот Анна Александровна, продолжавшая стоять посреди комнаты со скорбным видом, гордо вскинула подбородок.

- Я надеялась, что ты приедешь и расскажешь нам что. Но, как я понимаю, у тебя нет никаких новостей?

- Аня, радуйся, что у меня их нет.

- Да какие сейчас могут быть новости, - вроде бы возмутился Борис Николаевич. – Парень умер. Как это исправить? – Он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Маша, вы знали Максима?

- Знала. Стас нас знакомил.

- И что скажете?

- О Максиме? – Она подумала. – Неплохой парень. Что я знаю точно, так это то, что он очень хотел добиться серьёзного результата. В плане своей физической формы.

Анна Александровна неожиданно ткнула в неё пальцем.

- Вот, вот! Он сам хотел!..

- Что он хотел, Нюта? Глотать всякую гадость?

- А разве это не так?

- Может быть, - не стал спорить Дима. – Но доказать это невозможно. Он умер. И это нельзя расценивать, как самоубийство. Особенно, если твой сын привозил и сбывал ему за деньги опасный препарат.