Варх его знает! Что отдадите, – рассмеялся Кольт, сминая в собственнических объятиях молодую, светящуюся счастьем супругу. – Моя жена настояла на некоторых формальностях. Чтобы все было так, там и… Как там дальше, морковка? По-правильному?

– С тем, – наморщила носик его синеглазая невеста и уложила голову на крепкое плечо мужа. Подмигнула мне, потирая живот. – Мисс Ламберт, вы не голодны? Я бы сейчас целого гхарра съела, а гости все прибывают и прибывают… Но, уверена, Грег и без меня справится с принятием всего, что нужно принять. Особенно в столь приятной компании старого друга.

Перехватив меня под локоть, невеста двинулась в темное нутро старого сада, оставив мужчин принимать все, что нужно и не нужно. До моего носа донесся аромат дымных камешков, и Софи рядом чихнула.

– Ах! – она резко затормозила и вынужденно отпустила мой локоть.

– Ох, гхаррово копыто… – я сочувственно покосилась на пышный куст роз, вставший на ее пути.

– Я знала, что этим кончится, – невеста схватилась за свою невозможно дорогую юбку, пытаясь оторвать клочок бесценной прозрачной ткани от розового шипа. – «Ты обязана его надеть, Софи!», «Прекращай дергаться: в темноте никто не заметит, что оно просвечивает, Софи», «Оно прочнее, чем кажется, Софи»…

Она закатывала красивые глаза, пытаясь расправить ногтями образовавшуюся затяжку на платье. Кружевная шаль намеревалась скатиться с ее плеч на траву, и Софи забавно прыгала на одной ноге, предотвращая падение единственной плотной ткани на себе.

– Нет, он точно надо мной издевается, – бурчала невеста скорее по инерции, продолжая при этом светиться счастьем и улыбаться. – На самом деле оно очень удобное, мисс Ламберт. Как вторая кожа. А когда идешь, кажется, будто летишь. Только стоит, как небольшой заводик в Либтоуне, и хрупкое, как крыло бабочки-однодневки…

– Когда-нибудь я обязательно изобрету простейшее бытовое плетение от зацепок на трисольском шелке, – покивала ей уверенно, поддерживая под локоть, чтобы невеста ненароком не завалилась в колючие кусты. – Но не сегодня, не сегодня…

Мой взгляд жадно переключился на угощения. То ли дух вечно жующего Фиджа в меня вселился, то ли внутри сама собой образовалась черная дыра… Но я глаз не могла отвести от бедра запеченного гхарра, покрытого блестящей коричневой корочкой от маринада и облитого густым, наверняка кислым ягодным соусом.

– Умм, – сглотнула, ощущая внутри зудящую адову бездну, требующую немедленного наполнения.

У длинных столов, уставленных блюдами, взволнованно хлопотал коротконогий повар в сбившемся набок колпаке.

– Никаких морепродуктов, я помню, помню, драгоценная миссис Кольт, – с придыханием покивал невесте, смешно делая все ударения на последний слог. – Никаких креветок, никакой аллергии… И если сир Грегори захочет меня убить, я это как-нибудь переживу!

– Вряд ли, сир Жювьен, – раскраснелась Софи, нагребая на тарелку ароматное мясо. – Но я очень благодарна вам за отвагу. И, уверена, Ее Величество выдаст вам новый орден за подвиги в кулинарном искусстве. Это мясо просто… просто…

– Огхарренное, – подсказала, давясь слюной. Она заполнила весь рот, едва пряный, душистый кусочек попал на язык.

А дальше я уже просто не могла остановиться. В Аквелуке у меня не было возможности познакомиться с высокой магической кухней. И, видимо, только потому я до сих пор влезала в свои платья.

– О, ви, это был гхарр, молодой-молодой, – счастливо покивал повар.

Мой живот довольно урчал, подпевая мелодии, льющейся из кустов. И внутренний теоретик (с некоторых пор еще и сытый) пришел к выводу, что здесь не так и плохо. На самом деле – хорошо. А если исключить из уравнения моего рабовладельца, то было бы вовсе чудесно!

Из плотных зарослей вынырнул сир Кольт и, бережно подхватив на руки свою жену, вместе с тарелкой унес ее по темной тропе. Несколько минут спустя я услышала заливистый хохот. Выглянула из-за кустов и обнаружила красивое озеро, уставленное магическими факелами по периметру.

Чета Кольтов обнаружилась на той стороне. Грегори качал свою беременную Софи на качелях, усадив к себе на колени. Она вскрикивала на каждом взлете, а потом долго смеялась, прижимаясь к мужу. И трисольский шелк призрачными крыльями разлетался во все стороны.

Было неловко за нами подсматривать, но и возвращаться к Рэдхэйвену не хотелось. Рано или поздно он прижмет меня к стенке (дереву, кусту, дивану вояжера) и спросит, что не так. И мне придется признаться, что я провела несколько незабываемых минут в его шкафу. И все окончательно испортится.

Так что я набрела на уединенную беседку и спряталась внутри. Но лучше бы я ушла к гостям, конечно. Тогда бы у меня было меньше шансов увидеть ее, прогуливающуюся вдоль кромки озера в той самой шуршащей бежевой юбке.

Только на этот раз она была в короне.

Я забилась глубже в беседку и в отчаянии уставилась на свои запястья. Казалось, их прямо сейчас стискивали железные оковы, истязая плоть. Невидимые кандалы, что привязывали меня к мужчине, которому я не нужна. Потому что будь я ему в самом деле интересна в разнообразных смыслах, он бы не вел себя, как распоследний облезлый гхарр!

Невозможно. Несправедливо. Обидно очень. Но почему меня удивило его поведение? Я ведь знала о хитанцах все. И с маминых слов, и из личного опыта, и из наблюдений за жизнью столицы…

Вероятно, эта женщина в короне и бежевых юбках тоже теплее, мягче и… как там дальше Диккинс говорил? Словом, не непонятная зловредная колючка, как некоторые.

Бредя вдоль озера, Элсинор тоже потирала запястья и смотрела на них пустым взглядом. Меня вдруг пронзило странное чувство единения. Я ведь точно так же глядела на свои, пытаясь увидеть незримые брачные оковы.

– Они были золотые. Вот здесь и здесь, – Элсинор поймала мой взгляд на своих руках и ткнула пальцами в белые запястья. – Его Величество приложил много усилий, чтобы сорвать браслеты. И был за то жестоко наказан.

Я оцепенела, не зная, как реагировать. Усомнилась даже, что королева – молодая, прекрасная, беззастенчиво цветущая – разговаривает со мной, а не с безмолвной водной гладью.

– Это, верно, ужасно: принадлежать мужчине как… как вещь, – сбивчиво прошептала я, выбираясь из беседки.

Даже если «величество» говорит не со мной, будет очень невежливо ее игнорировать.

– Очень, очень дорогая вещь, – улыбнулась она задумчиво, разыскивая свое отражение в озерной воде. – За меня отдали два мешка керрактского золота. Сердца вулкана. Это много по их меркам.

– Керракт? Вас продали, как Сиятельную богиню? –