во-первых, это твое дело как старшего брата — не любить почти все, что он делает, пока он не докажет тебе, что он может делать это хорошо. Боюсь, такова твоя судьба, и от нее никуда не деться. А во-вторых, ты так слепо влюблен в Элизу, что тебе требуются все силы, чтобы не возвести вокруг нее железную стену, защитив от всего, что может ей навредить. И то, что может навредить ее сестре. Так что тебе придется пережить вдвое больше, когда это, — она наклонила голову к окну, — пустит корни.

— Он даже не знает, останется ли в Мэтлоке, — сказал Джонни.

Она приподняла бровь.

— Разве он не может взять ее и Брукса с собой, если решит уехать?

— Это опустошило бы Иззи. Ей нравится, когда сестра рядом.

Она улыбнулась.

— Вот и та железная стена.

Джонни почувствовал, как его губы дрогнули, но покачал головой и оглянулся на двор, прижимая руку Марго ближе к сердцу.

Дав очередной круг по двору, вероятно, просто чтобы побыть наедине, так как они не видели друг друга большую часть дня, и Джонни заметил, что эти двое были не просто супружеской парой, а неразлучны, Дианна и Чарли направились к Тоби. В тот день Дианна снова надела туфли на каблуках, но в данный момент шла босиком по траве, хотя ее босоножки свисали с пальцев мужа.

Джонни принял это к сведению.

Дэйв запирал ворота конюшни на задвижку. Он только что выгулял лошадей Иззи, пока Марго и Джонни мыли посуду, а когда осталось немного, Марго приказала:

— С тебя достаточно… свободен.

Это при том, что она никому ничего не позволяла делать. Выгнала женщин, чтобы самой готовить, а затем выгнала всех, кроме Джонни, чтобы убраться.

Никто не сказал ни слова. Даже если большинство знали ее совсем недавно, все понимали, что такова суть Марго.

Теперь Тоби с Бруксом на шее направлялся к Дэйву, а Дианна и Чарли шли к дому.

Адди смотрела вслед брату Джонни и своему сыну.

Иззи протиснулась через заднюю дверь и вышла наружу.

Марго придвинулась ближе к Джонни и взяла его за другую руку.

— Все будет прекрасно.

— Когда мы были в походе, она много рассказывала о своих родителях. Я уже знал, что он избил ее мать, а родители ее мамы отказались пустить ее домой, поэтому они пустились в бега, и у них ничего не было. И ничего не накопили, как бы усердно ни работала мама Из. Они были только друг у друга. Дафна, Иззи и Адди — все, что у них было.

— Ужас, — пробормотала Марго свое преуменьшение, ее тон говорил о том, насколько это ужасно, по ее мнению.

— Благодарю Бога за тебя, — прошептал Джонни.

— Что?

Он повернул голову и посмотрел ей в глаза.

— Благодарю Бога за тебя. Дэйва и тебя. Благодарю Бога, что у папы была ты, и он подарил тебя нам. Если бы он этого не сделал, у меня не было бы многого, Марго. Слишком долго перечислять. Только на манеры поведения за столом ушла бы неделя. Но теперь появилось много нового. И если бы у меня не было тебя, я бы не знал, как любить ее так, как ей нужно.

В глазах Марго заблестели слезы, и она попыталась убрать руку, потому что была из тех женщин, кто выходит из комнаты, чтобы выразить свои эмоции наедине с собой, вероятно, потому, что провела большую часть жизни среди мужчин и считала, что они понятия не имеют, как с этим справиться.

За исключением того, что эти мужчины тоже жили с ней, так что в этом она ошибалась.

Другими словами, хватка Джонни только усилилась, чтобы Марго не ускользнула.

— Она потеряла маму и оплакивает ее, будто это случилось вчера. Но рядом с тобой она расцветает. Ты пытаешься вести себя как дива, милая, но ты ничего не можешь поделать, кроме как просто отдавать и отдавать. Спасибо, что вернула это Иззи.

— Прекрати, — прошептала она.

Он не прекратил.

— Танец матери и сына, — тихо сказал он.

Ее глаза засияли ярче.

— Ты уже делала это три раза, готова для четвертого? — спросил он.

Она сглотнула.

Шмыгнула носом.

Расправила плечи.

Затем заявила, крепко сжав его руку:

— Абсолютно.

Она подарила ему это, и это был не первый подарок, за который он был бы вечно благодарен.

Но это была Марго.

Значит, она еще не закончила.

— Однако, поскольку я также намерена выступить в другой важной роли, тебе лучше подготовить Элизу. Потому что все знают, что свадьба девушки — не ее. Это свадьба, о которой всегда мечтала ее мать, или же свадьба, которую, по мнению ее матери, она должна устроить. А я родила троих сыновей и помогла вырастить еще двоих. У женщин первых трех сыновей были матери. Теперь настала моя очередь.

На это Джонни разразился смехом.

***

Солнце уже село.

Рождественские гирлянды на дереве были зажжены.

Фруктовые водки ждали своего часа.

Покрывала расстелены на траве.

Итак, они сидели под лунным светом, рождественскими гирляндами и кристаллами, каждая пара на своем покрывале, потягивали водку, тихо разговаривали и негоромко посмеивались, потому что Адди кормила сына из бутылочки, готовя ко сну.

Джонни хмуро смотрел на брата, растянувшегося вместе с Адди на покрывале, наблюдая, как она кормит сына, словно никогда не видел ничего более прекрасного.

— Джонни, дорогой, не мог бы ты передать мне бутылочку с имбирем и персиком? — тихо попросила Иззи.

Он потянулся к бутылке водки, которая, как он догадался, была с имбирем и персиком, потому что в ней плавали персики, а также что-то похожее на нарезанные зубчики чеснока (бутылка, которую он избегал, пока она только что не рассказала, что в ней, потому что не думал, что будет большим поклонником персика с чесноком).

Повернувшись, он протянул ее ей.

Она взяла бутылку со словами:

— Спасибо, häschen.

Он ничего не сказал.

Просто смотрел на лицо Иззи в лунном свете и рождественских огнях, видя уже сейчас, когда она сидела рядом с ним на покрывале, в окружении семьи и друзей, что она счастлива.

Она была такой, какой, по ее мнению, хотела быть ее мама.

Она была на своем месте.

Была там, где всегда хотела.

Была переполнена безмятежностью.

Джонни подумал, что никогда не видел более красивой женщины, чем та, которая была запечатлена с дочерьми на фотографиях в конюшне Иззи.

Но теперь изменил свое мнение.

Элиза поставила бутылку на траву рядом с покрывалом и подняла на него глаза.

Склонив голову набок, она спросила:

— Ты