С каких пор мертвецы боятся стрел, ведьме было неведомо, но ей пришлось обещать, что она разломает ворота в частоколе. Она знала такое заклинание, однако оно требовало столь серьезных затрат сил, что вряд ли в теле пленника, худосочном и почти полностью утратившего дар жизни, было в достатке магических сил.

Она перевела полный сомнения взгляд на лежащего рядом с ней на крыше, связанного по рукам и ногам старика. Он что-то мычал, но кляп не давал разобрать его слов. Ведьма обнаружила его в доме – сварливый старик, так и не покинул свою ферму, чтобы вместе со всеми укрыться за деревенским частоколом. Палач полагала, что сделал он это только из упрямства – по крайней мере, пока она не запихала кляп в его беззубый рот, ни угрозами, ни пинками его нельзя было заставить заткнуться.

– Что же, старик, надеюсь тебя хватит, – сказала она, – иначе мне придется туго…

Едва она стала читать заклятье, как призрачные помощники подхватили руны на страницах, стали менять их местами, убирая ненужные в конец и выталкивая новые в начало.

Старик, невзирая на кляп, дико закричал: от его тела повалил дым – то выходили жизненные соки – топливо для рождающегося заклинания. Спустя несколько мгновений от него остался лишь иссохший труп, и часть недостающих сил ведьме пришлось покрыть из запасов собственного тела…

Тем не менее, заклинание было произнесено. Едва видимое ядро черной силы, оставляя за собой дымный след, со всего маху ударило в ворота. Мощный взрыв сотряс фермы, деревянные осколки ворот разлетелись, калеча и убивая скопившихся за ними солдат и ополченцев. Две сотни мертвецов качнулись и хлынули в образовавшуюся брешь…

Ведьма закусила губу, скинула с головы капюшон и провела рукой по лицу. Оно было холодным – верный признак сильного магического истощения.

Больше всего на свете Палач не переносила слабость – слабые жили лишь для того, чтобы пресмыкаться пред сильными. Но сейчас она казалась себе той самой слабой девочкой, в похлебку которой плевали, а саму топтали ногами, если считали, что она проявляет неуважение к «благородным ученикам». То, что она сама была ученицей Сумеречного Князя, роли не играло – она была слишком слаба для того, чтобы дать отпор…

Конечно, с тех пор она изменилась – стала одним из сильнейших чернокнижников страны, но в данный момент… ее силы были на исходе. Она истощилась раньше, чем достигла цели. Колдун, за которым она охотилась, скашивал ряды напирающих мертвецов, словно траву, его подружка – принцесса, появлялась в самых опасных участках боя и восстанавливала готовый разорваться срой защитников. Люди казалось, не желали уступать мертвецам ни в бесстрашии, ни в упорстве.

И глядя на мертвецов, падающими под ударами людей, не забывая о трусости Королевы, готовой отступить в любой момент, она шепнула с досадой:

– Бесполезные твари…

Ведьма вновь достала Книгу и стала перелистывать страницы в поисках нужного заклятья.

Что ей сделать, какое заклятье прочесть, чтобы хотя бы не упасть замертво от потери сил?… Бегающий по страницам взгляд замер, вцепившись в мрачные строки… Вот оно!

Заклятье теневого убийцы, эффективное, смертоносное и главное, не очень затратное.

Между ее бровями появилась складочка, лицо напряглось от сосредоточения, и с губ на волю стали срываться ядовитые для мироздания слова. Им не вторили шепчущие голоса, поскольку, экономя силы, она запретила Книге призывать своих помощников.

Тень, легкая и почти незаметная, замерла перед ней в ожидании приказа – спустя несколько мгновений она исчезнет – более тянуть нельзя.

Она посмотрела на принцессу, мелькающую то тут, то там, и поняла, что может промахнуться. Посмотрела на колдуна, героически сражающегося со своими солдатами плечом к плечу… и отвела взгляд. Следующий, на ком остановился ее взгляд, был воин, раздающий приказы другим солдатам и приободряющий сражающихся фермеров… Она указала на него пальцем и произнесла команду на древнем языке:

– Attack!

Объемная тень метнулась в его сторону, а добравшись – мгновенно сгустилась и исполосовала когтями его грудь. И хотя более приказов не поступало, тень истратила последние мгновения своего существования на утоление жажды убийства.

– Вот и все, – произнесла она слабым голосом, наблюдая за паникой и начавшимся бегством защитников. – Убей вожака и стадо разбежится…

Спустившись через люк в крыше, она вышла из дома и направилась в сторону сражения.

Пройдя среди не обращающей на нее внимания нежити к расколотым в щепки воротам, она увидела его. Он привалился спиной к стене дома и тяжело дышал. Его огромный меч с зазубренным лезвием был угрожающе направлен в сторону окруживших его мертвецов. А рядом с ним находился лишь единственный воин, готовый продать свою жизнь как можно дороже.

Подле него лежали порубленные тела его товарищей – похоже, весь отряд Имперского убийцы полег. Принцессу она не заметила – должно быть, та трусливо сбежала.

Наверно, колдун думал, что нежить медлит из-за страха, однако мертвым, исключая трусливую Королеву, страх неведом. Мертвецы не бросились на них скопом лишь потому, что Палач ясно дала понять, что колдун нужен ей живым…

Немного подумав, она решилась сотворить еще одно заклинание – и хотя оно потребляло совсем мало сил, ведьма отдавала себе отчет, что это заклинание может стать для нее последним. Но он нужен ей… Нужен целым и невредимым.

Поймав обращенный на нее взгляд колдуна, она, чтобы скрыть отчего-то выступивший на щеках румянец, заговорщически ему подмигнула.

Паралич – страшное заклятье в арсенале чернокнижников. Оно быстро читается, требует немного сил и от него не существует защиты. Сила заклинания мгновенно охлаждает мышцы, сковывая их и причиняя адскую боль. И чем разгоряченней человек, тем страшнее становится боль…

«Еще несколько секунд и ты станешь моим, Саймон Сэт».

Когда дубовые ворота лопнули и разлетелись на части, словно хлипкий щит, принявший на себя удар молота, и все сметающий на пути напор восставших мертвецов ворвался в деревню, воин не потерял присутствие духа.

Кроме кое-как вооруженных крестьян и дружинников бывшего барона, рядом с ним стояла принцесса и тот, кого по недомыслию, прозвали колдуном.

Воин был последним, кто присоединился к их отряду, но, тем не менее, он лучше всех понимал происходящее. Когда он увидел, как из коллектора под осажденным Измором выходит небольшой отряд, сопровождаемый Имперским убийцей, и как этому отряду заступила путь ведьма со своими смертоносными тенями, он без раздумий вышел из укрытия в тыл ведьмы.

И дело было не в ненависти к чернокнижникам и даже не в любви к Империи, а в Нем – в человеке, который, по сути, противостоял ведьме единолично, одно только присутствие которого стращало и колебало чернокнижницу, не давая ей спустить своих теней с привязи. Когда же появился демон, который, вместо того чтобы подчинить или убить всех, начал блеять, беспомощно угрожать и строить самый жалкий вид, пришлый воин узрел замысел Всевышнего.