с таким упорством. Люди, собравшиеся в зале, очевидно, испытывали те же трудности. Они, будто сговорившись, начали дремать, а некоторые даже похрапывали. Впрочем, Петитор не замечал этого и продолжал читать. Тристан даже не мог понять, в чем его обвиняют, — суть терялась за бесконечным нагромождением слов. Временами ему казалось, что Петитор читает поэму собственного сочинения и что все остальные, включая судью, обречены вечно слушать ее. Речь действительно напоминала одну из древних песен о подвигах великих героев, которыми так восхищался Вирель. Только персонажи этой песни не сражались, не говорили и не веселились, они осуществляли боевые действия, возбуждали беспокойство и производили беспричинное ликование.

— Затем, занимаясь непрерывным движением в направлении северо-востока, с осуществлением по пути неустановленных действий, обвиняемый в сопровождении группы лиц производил командование удержанием в несвободе лица королевского происхождения вопреки его воле, — бубнил Петитор.

Прокурора не слушали. От скуки задремал даже судья Коррадо. Тристан почувствовал, как потяжелели его веки. Он наверняка уснул бы, но тут за его спиной раздался страшный грохот. Пленник открыл глаза. Грохот разбудил не только его, но и весь зал. Слушатели повскакали со своих мест, усердно делая вид, что все это время внимательно слушали Петитора. Королевский прокурор продолжал что-то бормотать, как заколдованный, — грохот, видимо, не произвел на него никакого впечатления. Тристан обернулся и увидел латника, который с виноватым видом поднимал с пола увесистую алебарду.

Выступление прокурора продолжалось еще около часа, после чего, к великому облегчению собравшихся, он прекратил чтение и неожиданно громко объявил:

— У меня все, ваша честь!

— Желаете пригласить свидетеля? — зевая, спросил судья.

— Да, ваша честь. Обвинение приглашает для дачи показаний кина Бутуза Жирные Ноги.

Двери зала с шумом распахнулись. Вошел Бутуз, такой же тучный и неповоротливый, как три месяца назад. Лоб его был покрыт потом, двигался он очень аккуратно, будто боялся оступиться.

— Ваше имя кин Бутуз Жирные Ноги? — спросил судья.

— Я кин Бутуз Шлемоблещущий, — скрипнул зубами рыцарь. — Впрочем, если вам угодно, можете называть меня Жирные Ноги.

— Так вы Жирные Ноги или нет?

— Да, — неохотно признался кин Бутуз.

— Хорошо, — сказал судья Коррадо и устремил свой нос прямо на Бутуза. — Господин Петитор, вы можете приступать.

— Кин Бутуз, — сказал Петитор, снова утыкаясь в бумаги. — Знаком ли вам обвиняемый?

— Это мой беглый оруженосец. Я, ввиду моей редкой душевной доброты, взял его с собой на Турнир Великого Подвига, который намеревался выиграть.

— Замечательно. То есть вы подтверждаете тот факт, что обвиняемый не является рыцарем и, соответственно, не имеет права выдавать себя за лицо знатного происхождения.

— Подтверждаю.

— Хорошо, — сказал Петитор, — расскажите суду, при каких обстоятельствах обвиняемый вас покинул.

— Он бежал от меня во время боя со свирепыми троллями, числом три дюжины, — не моргнув глазом соврал Бутуз. — Это было предательство, которое, однако, не помешало мне одолеть превосходящего меня числом врага, проявив весь свойственный мне героизм.

— Ложь! — вскричал Тристан. — Ни с какими троллями он не сражался…

— Молчать! — судья Коррадо ударил молотком по столу, да с такой силой, что слушатели вздрогнули. — Подсудимый, в моем суде вы не имеете права слова.

— И что же случилось потом? — безмятежно спросил королевский прокурор.

— Один из троллей ранил меня своими ядовитыми когтями, — голос Бутуза наполнился страданием. — Из-за этого мой организм был ослаблен. В результате на Турнире Великого Подвига я не смог проявить и десятой доли моей доблести.

— Лжешь! — не выдержал Тристан. — Ты купил мерзкое зелье у проходимца Панариция, а потом упал с лошади, потому что никогда не умел ездить верхом.

В порыве праведного гнева Тристан обратился к своему бывшему господину на «ты».

— Обвиняемый! — Молоток снова грохнул по столу. — Не испытывайте терпения суда. Все, что вы скажете, только ужесточит ваше наказание.

— Итак, — Петитор лениво поднял брови, — подведем итог. Ваш слуга, по происхождению простолюдин, бросил вас перед лицом опасности и бежал, после чего выдал себя за рыцаря? Так?

— Так.

— Скажите, как по-вашему, а способен ли обвиняемый на другие преступления, такие как убийство или государственная измена?

Тристан хотел было возразить, но Бутуз громко ответил:

— Знаете, господин прокурор, мне кажется, что человек, который покинул своего господина в трудную минуту, способен на любое, даже самое страшное преступление.

— Благодарю вас, — сказал Петитор.

— Свидетель, — вальяжно сказал судья, — вы можете присесть на свободное место. Ваше участие в процессе окончено.

— Постойте, — возмутился Тристан. — Я тоже хочу задать несколько вопросов!

На этот раз судья просто не удостоил Тристана ответом. Он даже не посмотрел в его сторону.

— Вы желаете пригласить еще кого-нибудь?

— Да, — кивнул королевский прокурор, — желаю пригласить урла по имени Скунсуш.

Двери вновь открылись, и в зал вошел тот самый плюгавенький урл, что сопровождал Глуншула.

Зрители недружелюбно ахнули, давая понять, что появление урла вовсе их не радует.

— Урл по имени Скунсуш, — сказал Петитор, когда свидетель занял свое место за кафедрой, — вам знаком обвиняемый?

— Да.

— Как и когда вы познакомились с ним?

— Он предательски напал на наш мирный лагерь в Сухом ущелье. От его руки пало множество моих спящих братьев, которые не причинили ему никакого вреда, — сказал Скунсуш.

— Ложь, — вскричал Тристан. — Сами посудите, кто будет в одиночку нападать на отряд