Промолчать? А какой смысл? Лучше уж с открытым забралом.

– Тогда, в горах, ваш шеф был прав, – улыбнулся рыцарь Александр. – Я действительно не хочу умереть предателем, и это моя слабость. Но лучше стать врагом народа для НКВД, чем изменником в собственных глазах. Лет через сто в СССР, может, меня и простят, но себя, если предам, я не прощу никогда. Ничего подписывать не стану! Заставите силой, откажусь при первой возможности. Ищите себе другого агента.

Хельтофф молчал долго, наконец вздохнул.

– Обидно! Вас расстреляют, а я так и не узнаю, Нестор вы или нет. Новое начальство меня и слушать не хочет, а ведь вы, один-одинешенек, умудрились натворить такое, что и взвод бы не справился. Шеф-то приехал в Швейцарию только из-за вас! Но в любом случае я вас остановлю, и это утешает.

– Меня тоже, – кивнул замполитрука. – Надеюсь, пока вы со мной возились, настоящий Нестор натворил куда больше. Расстреляют меня или нет, не знаю, но вспомните – ваш шеф тоже мне грозил. И где сейчас господин Мюллер?

7

Горячий чай, чистый теплый халат, мягкое кресло… Как здорово! Соль зажмурилась, отхлебнула глоток. Сейчас бы еще поспать! Но это успеется, уж слишком тут хорошо. Сюда бы еще камин…

Она попыталась мысленно врезать камин в маленькую, заставленную книгами комнатку, где квартировал доктор Отто Ган. Как ни странно, получилось. Огонь отразился от старых переплетов, осветил потолок. Простенькая люстра на бронзовой цепи блеснула золотом и хрусталем.

– Вы похудели, у вас синяки под глазами, – доктор грустно вздохнул. – И еще один синяк – на запястье. Не представляю, как смотреть за ребенком, если он летает и палит из пистолета. Что-то есть в этом глубоко неправильное.

Соль не спорила – радовалась. Ей очень повезло. Доктор не переехал, на квартире не ждала засада. Даже в окно пришлось постучать всего несколько раз.

– Про ваши подвиги не решаюсь спросить…

Она покачала головой.

– Не стоит, доктор. Натворила всякого, а главное так и не сделала. Точнее, сделала, но…

Подумала немного – и решилась. Встала, подошла к стоявшему возле стены рюкзаку. Тетрадь с золотым обрезом… Раскрыла наугад.

– Это можно прочесть?

Доктор Ган всмотрелся, пролистал пару страниц, отдал.

– Etruscum non legitur…[64] Скорее всего, шифр, может, не очень и сложный, но я не потяну. Увы, еще один манускрипт Войнича. Вы уверены, Соль, что это нужно именно читать?

– А как иначе? – поразилась она. – Если написано… Что в Берлине, доктор? Радио слушала, но мало что поняла.

Отто Ган согласно кивнул:

– И я мало что понял. Фюрер заявил, что Рейх стремится исключительно к миру, поляки в принципе согласились на переговоры о статусе Данцига, но поставили ряд условий… В истории XIII века я разбираюсь куда лучше. Господин Пейпер почему-то придает большое значение визиту Деканозова, но, по-моему, он сильно усложняет.

…Про баронессу Ингрид и Харальда-героя она спросила сразу же, ступив на пол докторской квартиры, даже окно не закрыв. К счастью, у тех все оказалось в порядке. Здоровы, сменили жилье, велели, буде появится гостья, немедленно сообщить.

Что не так с Деканозовым, Соль предпочла не уточнять. Мало ли кто из России приезжает? Но Пейпер обещал узнать…

– Сейчас все расскажу, – понял ее доктор Ган. – Хотя, боюсь, не порадую. Вас интересовал Гюнтер Нойманн. Его действительно арестовало «стапо». Уйти не успел – сжигал бумаги. Отвезли его не на Принц-Альбрехт-штрассе, а почему-то в «Колумбию». Господин Пейпер считает, что Гиммлер хотел спрятать вашего знакомого даже от собственных подчиненных. Делом занялся лично Генрих Мюллер, но где-то через неделю Нойманн умер. Врач констатировал разрыв сердца, хотя знаем мы эти тюремные диагнозы!.. Мне очень жаль. Сочувствую!

Соль вздохнула. Мюллер не солгал.

– Спасибо, доктор. Значит, я сделала здесь, в Германии, все, что могла.

– Поэтому следует уехать, – подхватил доктор Ган. – Нельзя недооценивать нашу контрразведку. Почти уверен, у них уже есть не только словесный портрет, но и фотография храброй маленькой девочки, которая не боится летать. Плохо, что искать вас станут по всей Европе, во всяком случае, в Скандинавии, в Польше, и в Италии найдут очень быстро. У вас как с испанским? У тамошних «красных» можно отсидеться, хотя лично я бы не рискнул. В этом случае вами заинтересуется еще и НКВД.

Отвечать нечего. И уезжать, считай, некуда.

– Но, может, разумнее рискнуть и остаться в Рейхе? Вы говорите практически без акцента, а маленькие девочки очень похожи, во всяком случае, на улице едва ли узнают. Однако господин Пейпер считает, что очень скоро даже девочкам на улице станет опасно. Визит Деканозова его в этом убедил.

– Да что с этим русским не так? – поразилась Соль. – Приехал и уехал, всего-то и дел.

Отто Ган улыбнулся.

– Деканозов не русский. Грузин – как и сам Сталин. Давний соратник нынешнего наркома внутренних дел Берии, профессиональный разведчик. То, что его сделали дипломатом, уже скандал. Но среди тех, с кем он встречался в Берлине, был Генрих Гиммлер. В газетах об этом не писали, однако Пейперу удалось узнать. Когда две такие тучи сталкиваются, гром неизбежно грянет… Куда бы вас отправить, рыцарственная дама?

Соль горько вздохнула.

– Домой! Доктор, я так хочу домой!..

* * *

Ночью она долго не могла заснуть. Еще одна чужая комната, еще одна чужая кровать. В их парижскую квартиру наверняка уже кто-то заселился, медвежонка Тедди выкинули в мусор вместе с ее школьными тетрадями. Отец… Соль заставляла себя верить, что с ним все в порядке, но глухая тоска подступала к горлу, лишая последних сил. Все, что было, сгорело в невидимой топке «Сферы». Тысячи километров в небе… Напрасно! Маленькая девочка Соль по-прежнему одна. Где-то далеко подруга Герда, Хинтерштойсер, с которым они так глупо поссорились, рыцарь Александр Белов…

Звезду Регул тоже не увидеть. Потолок, над ним крыша, а в небе – тучи. Март на исходе, но весна еще не пришла.

Она думала о Земле, но приснилось ей небо – темно-синее небо родной планеты. Аппарат скользил между редких облаков, а она смотрела вниз, пытаясь за смутной дымкой различить поверхность. Там ее Родина, ее дом… Тщетно! Холодный воздух окружал со всех сторон, давил, прерывал дыхание. Соль попыталась закричать, но даже этого не смогла.

* * *

Доктор Ган водрузил сковородку на стол и принялся расставлять тарелки. Соль хотела отказаться, но не решилась. Гостеприимный хозяин решил угостить ее каким-то особенным омлетом – австрийским да еще сладким, который долго готовился на маленькой кухоньке в огне и дыме. Ее попытки прийти на помощь хозяин гордо отверг.

Летный комбинезон, к счастью, надевать не пришлось, заботливый доктор сохранил купленную когда-то в поездку одежду. Надев платье, Соль взглянула в зеркало, ужаснулась. Взяла ножницы, решив привести в порядок изрядно отросшие волосы, но в последний момент спохватилась. Как бы доктора не испугать.