В августе 1998 года хедж-фонд Long-Term Capital Management (LTCM), имевший 4 миллиарда долларов капитала, потерял почти все свои средства. Фонд имел большую долю заемных средств и угрожал объявить дефолт по контрактам на сумму около 100 миллиардов долларов. Кое-кто утверждал, что под угрозой оказалась вся мировая финансовая система. Федеральная резервная система признала LTCM системной организацией и договорилась с консорциумом банков и брокеров, каждый из которых был заинтересован в спасении LTCM с точки зрения собственных финансовых интересов, о выкупе ее долгов. Приблизительно в это же время пришла в упадок экономика нескольких азиатских стран, а Россия объявила дефолт по своим долгам.

Сочетание этих событий сильно увеличило волатильность финансовых рынков. Могут ли такие возмущения увеличить нашу потенциальную ставку прибыли или же они приведут к нарушению работы нашей системы статистического арбитража? Хедж-фонды пострадали сразу по нескольким причинам. Владельцы азиатских ценных бумаг понесли тяжелые потери. Финансовые учреждения резко утратили желание выдавать кредиты, и хедж-фонды с большим заемным капиталом были вынуждены ликвидировать свои позиции. Мы слышали о закрытии крупных позиций статистического арбитража. Эти слухи казались правдоподобными, так как такие позиции обладают высокой ликвидностью и их можно быстро продать для увеличения запаса оборотных средств. Подобное избавление от заемного капитала и кризис ликвидности как будто бы предвещали гораздо более крупномасштабное повторение такого же процесса в 2008 году.

Такой крупный исход из позиций статистического арбитража должен был, по нашим оценкам, привести к убыткам для нашего портфеля: когда другие торговцы продают те акции, которыми мы владеем, это приводит к снижению их цены и наши длинные позиции оказываются в убытке. Точно так же, когда другие игроки проводят короткую продажу акций, имеющихся в нашем портфеле, а затем снова покупают их, это поднимает цену акций, по которым мы проводим короткую продажу, и также приносит нам убытки. Однако после спада волны ликвидации портфелей можно было ожидать восстановления курсов. На самом же деле после небольшого спада, отмеченного в последние четыре дня сентября, октябрь начался с шести убыточных дней подряд, за которые стоимость нашего портфеля упала на 4,2 %. Это был самый крупный убыток, который мы когда-либо испытывали[231]. Поскольку дело происходило сразу после конца квартала, я подозреваю, что он был связан с вынужденной ликвидацией позиций статистического арбитража, предпринятой с целью получения оборотных средств для удовлетворения кредиторов. К счастью, предыдущий сентябрь был самым прибыльным месяцем в истории нашей компании.

Несмотря на неблагоприятное начало октября, нам удалось вернуть все убытки и продолжить выигрышную полосу, которая началась в сентябре. Она продолжалась целых шесть необычайно удачных месяцев, до конца февраля 1999 года. За это время мы заработали 54,5 %. В результате трудов за двенадцать месяцев простые вкладчики Ridgeline получили в августе 1999 года по 72,4 %. Эта прибыль была получена из рыночно-нейтральной системы, доля заемных средств в которой не превышала 2:1. Некоторые из наших вкладчиков спрашивали, видали ли мы когда-нибудь что-нибудь подобное. Я ответил, что за тридцать пять лет рыночно-нейтрального инвестирования я ни с чем подобным не сталкивался, но посоветовал им не привыкать к такой прибыли, так как мы вряд ли сможем получить такие же результаты в будущем.

В статистическом арбитраже было задействовано целых 400 миллионов долларов капитала Ridgeline и XYZ; управление с использованием других стратегий затрагивало еще 70 миллионов. Наибольший объем капитала в PNP составлял 272 миллиона долларов. В то время как максимальный штат PNP состоял из восьмидесяти сотрудников, в Ridgeline мы боролись со своими грозными конкурентами всего вшестером[232]. Некоторые из этих конкурентов имели сотни работников, в число которых входили десятки дипломированных специалистов по математике, статистике, информатике, физике, финансам и экономике. Наше предприятие отличалось высокой автоматизацией, экономичностью и доходностью.

Осенью 2002 года мы решили закрыть компанию. Хотя доходность и оставалась на вполне приличном уровне, в 2001 и 2002 годах она снизилась. Я считал, что это связано с огромным ростом активов хедж-фондов и соответствующим распространением программ статистического арбитража. Точно такое же положение я наблюдал в 1988 году, когда расширение программы статистического арбитража компанией Morgan Stanley, по-видимому, негативно сказалось на его доходности. Опыт большинства других хедж-фондов, работавших в том же «пространстве», по-видимому, подтверждал факт снижения доходности статистического арбитража[233].

Самая важная из причин, по которым было решено ликвидировать это предприятие, состояла в том, что время было для меня ценнее, чем получение лишних денег. Мы с Вивиан хотели общаться с нашими детьми и их семьями, путешествовать, читать и получать новые знания. В очередной раз настал момент изменить направление нашей жизни.

При этом у меня оставались по-прежнему интересные инвестиции, например вложения в преобразование обществ взаимного кредитования, которыми мы с моим сыном Джеффом занимались еще с 1990 года.

Как-то раз в 1990 году мой предприимчивый сын Джефф позвонил мне и посоветовал заводить сберегательные книжки в обществах взаимного кредитования. Казалось бы, какой смысл вкладывать деньги под 5 %, когда я зарабатываю на них по 20? Джефф ответил: «А ты не хочешь получить кусочек от нескольких миллиардов ничьих долларов?» «Ну-ка, расскажи», – попросил я. И он объяснил, как работает эта схема.