— Растмур, полагаю, должен довести до вашего сведения, — начал лорд Гарри, предварительно прочистив горло. — На самом деле я никогда всерьез не собирался жениться на вашей сестре.

— Да?

— Я лгал вам без устали.

— Мне печально это слышать.

— И должен также сообщить, что моя родословная не такая уж безукоризненная.

— Новость пугающая.

— Вероятно, в Лондоне не найти худшей партии, чем я.

— Не сомневаюсь, сэр.

— Но если Пенелопа хочет быть со мной, я буду умолять вас дать свое благословение.

Пенелопа следила за лицом брата. Что он скажет? Лорд Гарри не слишком хорошо представил свое дело. Наверное, ей придется прибегнуть к слезам, чтобы смягчить сердце брата. В этом, правда, не будет особой проблемы, если Энтони рискнет отклонить предложение.

— По вашей милости, Честертон, моя семья вволю настрадалась, — сказал Энтони. — Любой разумный человек после всего этого спрятал бы от вас сестру как можно дальше.

— Я понимаю вашу тревогу, — согласился лорд Гарри. — Я бы сделал то же самое, будь у меня сестра.

— Но у вас ее нет, и вы просите мою.

— Умоляю, кажется, я это слово употребил, — поправил его лорд Гарри.

— Да, вы правы. Думаете, что сможете за ней приглядывать? Любить и лелеять… и все такое прочее?

— Смогу, сэр, и буду. Всю жизнь.

— Которая, судя по тому, как вы до сих пор жили, может оказаться удивительно короткой, — заметил Энтони. — Вы уверены, что вся эта ерунда с похищениями, кражами и международными интригами закончилась?

— Надеюсь, что это так.

— Как и я. Думаю, что могу рассмотреть ваше предложение.

Сердце Пенелопы чуть не выскочило из груди. Энтони был готов подумать на эту тему! Значит, они все же могут получить его благословение! Она, конечно, не собиралась смириться в случае отказа, но ей очень не хотелось бежать с ним тайно, чтобы обвенчаться и жить в ссоре с родными.

— Но, как вы понимаете, у меня есть одно условие, — добавил Энтони.

— Что? Я на все готов! — согласился лорд Гарри.

Пенелопа в этом тоже не сомневалась. Она слышала, как громко стучит в его груди сердце. Так же громко, как и ее собственное.

— Бога ради, отвези эту женщину в Египет, чтобы она больше меня этим не терзала! Отвезешь?

Воздух был горячим; эту жару она полюбила. Солнце палило с золотой нещадностью, которую невозможно было описать словами. Звуки чужого языка и экзотических животных уже стали привычными для ее уха. И запаха болотистого Нила она уже почти не замечала. Здесь среди песка и пирамид, которые раньше существовали для нее лишь на страницах книг, она чувствовала себя практически как дома.

— Тебе еще не наскучило?

Лорд Гарри стоял рядом с ней, сбросив сюртук и закатав рукава белой полотняной рубашки, которая прилипла к его поблескивающему телу. Боже, он это серьезно? Разве она скучала?

— Нет, — сказала Пенелопа — Даже отдаленно нет.

— Хотя уже прошла почти неделя, как мы раскопали что-то интересное? — справился он, дотрагиваясь пальцем до теплого скарабея — ее скарабея, — висевшего у нее на шее.

Их египетские друзья подарили ей амулет в знак благодарности за то, что она помогла вернуть похищенное сокровище.

— Неделя прошла с тех пор, как ты раскопал что-то интересное, — заметила она, улыбаясь и сообщая глазами больше, чем безобидными словами. — Я нахожу спрятанное сокровище в своей палатке каждую ночь.

Он хмыкнул и крепко ее обнял. Они находились здесь уже почти два месяца, живя в благодати, как кочевники, выезжая время от времени в Каир для встреч с учеными и систематизации своих находок, чтобы потом вернуться в свою палатку у подножия самых величественных сооружений на земле. Пенелопа затруднялась сказать, что вдохновляло ее больше: вид пирамид, вздымавшихся над бескрайними дюнами, или бронзового тела замечательного мужчины, который был с ней рядом.

Прильнув к нему сильнее, она прижалась губами к его соленой коже.

— Все это намного превосходит мои самые смелые ожидания. Я бы никогда не поверила, если бы мне сказали, что у меня будет такой медовый месяц или такой муж.

— Значит, ты пока ни о чем не жалеешь?

— Никогда! Значит ли это, что ты уже начал?

— Ни в коем случае, моя дорогая. Надеюсь только, что и по возвращении домой смогу сделать тебя такой же счастливой.

— Трудно поверить, что наше пребывание здесь уже подошло к концу.

— Я знаю. Но здесь скоро наступит сезон дождей, и я получил известие, что нужен брату.

Ей не понравился его серьезный тон.

— Мистеру Маркленду?

— Нет, моему другому брату. Маркизу. Феррел пишет, что он не реагирует на новое лечение, рекомендованное доктором.

— О Боже! Ты так на это надеялся.

— Он не умирает, но я хотел сделать для него больше, чем делал дядя.

— Ты и делаешь много, как его опекун, — заверила Пенелопа. — Ты хорошо справляешься со всеми своими новыми обязанностями.

— Но меня нет там. По крайней мере, кузен хорошо следит за состоянием дел.

Она прижалась щекой к его груди.

— Ты молодец, что так все устроил.

— Когда дядю посадили в тюрьму и значительную часть его имущества конфисковали, Феррел нуждался в средствах, чтобы содержать молодую жену. Все же ухаживать за братом — моя обязанность, а меня нет дома.

— Твои чувства понятны. Он твой брат, и ты хочешь быть с ним. Нам пора возвращаться.

— Ты и вправду не разочарована? Тебе не будет скучно и тоскливо жить со мной в Англии?

— Скучно и тоскливо? С тобой? О, я уверена, что ты найдешь способ, как сделать будни семейной жизни интересными.

— Я, безусловно, найду, что делать с тобой, чтобы коротать часы.

— Вот как? — произнесла она, глядя на него. — Ты уже придумал, чем будем заниматься холодными ночами на родной земле?

— Ночами? — спросил он, оставляя соблазнительный поцелуй на ее губах. — Я вообще-то думал о дневном времени суток.

— Боже, вы несколько шаловливы, сэр.

— Как и вы, любовь моя. Меня лишь беспокоит, как бы это наилучшим образом объяснить моему отцу.

— Уверена, он уже догадывается, что происходит между нами в этот момент…

Гарри рассмеялся.

— Боюсь, порой любой, кто находится неподалеку от нашей палатки, догадывается, что тут у нас происходит, дорогая.

Она почувствовала, что краснеет, но он продолжил: