Когда Таллулу доставили в больницу, выяснилось, что она страдает сильной опиоидной зависимостью, и Ким сказали, что ее дочери, чтобы выздороветь, нужно будет провести время в реабилитационном центре. Ее предупредили, что Таллула не будет похожа на розовощекую девушку, с которой она прощалась той июньской ночью все эти долгие месяцы назад. Но еще ей сказали, что Таллула отчаянно хочет выздороветь, вернуться домой и снова стать матерью своему сыну.

И вот они стоят в ряд на сером асфальте. Ким, Райан, Джим, Ной в своей лучшей рубашке и брючках на руках у Ким. Теплый ветер овевает их, кружится вокруг них. Он ерошит блестящие, разглаженные волосы Ким, и она постоянно заправляет их за уши. К двери самолета уже подкатили трап. Дверь открывается. Появляется какой-то мужчина, за ним еще один. Ким шумно вдыхает воздух и выдыхает его в волосы Ноя. Она втягивает живот, последний раз заправляет волосы за ухо, и вот перед ней, рядом с огромным коричневым псом, стоит Таллула.

Ким срывается с места и бежит к ней.

Лиам снимает солнцезащитные очки и кладет их в карман рубашки. Он смотрит вверх, на дом, где солнце отражается черным светом от занавешенных окон, приседает, чтобы приподнять край большого синего кашпо. Из своего укрытия тотчас выбегает потревоженная мокрица. Он хватает спрятанный там предмет и идет с ним к входной двери.

Внутри дома прохладно и гулко. Все в том виде, в каком Жаки оставили его прошлым летом, но внутри царит особая тишина, тишина затаившего дыхание дома, в котором никто не живет. Он чувствует отголоски моментов, которые провел в этом доме: беззаботный смех, отскакивающий рикошетом от белых стен, звон бутылки вина, вынимаемой из холодильника на кухне, тяжелые шаги собачьих лап по каменному полу, запах духов Скарлетт, странный запах старушечьих духов, которыми она пользуется. Это все еще здесь, но приглушено, словно в сказке, призрак затерянного, заколдованного мира.

Но в неподвижном воздухе дома присутствует кровь: дурманящий, ядовитый миазм смерти. Лиам переходит из комнаты в комнату, и в его голове мелькают сцены. Жуткие воспоминания о той ночи в прошлом году, в конце января, когда ему позвонила Скарлетт. Отчаяние в ее голосе.

— Бубс, ты мне нужен. Случилась нехорошая вещь. Пожалуйста, приходи.

Конечно же, он поспешил к ней. Он никогда не терял ни секунды, когда дело касалось Скарлетт. Она была его жизненной силой, смыслом его существования. Он был ничем до Скарлетт, а после нее он снова превратится в ничто. Когда он бывал ей нужен, он оживал, как марионетка, извлеченная из коробки. Он нашел ее на шезлонге у бассейна. Она сидела, крепко обхватив себя руками, и тихонько покачивалась.

— Мне кажется, — сказала она, — мне кажется, меня изнасиловали.

Она не сказала ему, кто, когда, как, где. Только это.

Мне кажется, меня изнасиловали.

Лиам почувствовал, как его мягкое ядро отвердело. Каждая клетка его физического существа жаждала убивать. Если понадобится, голыми руками.

Он остался на ночь, потом на следующую и еще на одну, ожидая, когда Скарлетт ему все скажет. Его отец постоянно звонил ему, требуя, чтобы он вернулся на ферму, настаивал, что он им нужен. Но Скарлетт нуждалась в нем больше, и ничто, даже угроза отлучения от семьи, не могло заставить его бросить ее одну. В течение нескольких недель он пристально смотрел на всех, с кем пересекался, на каждого ученика, на каждого учителя, на мужчину в «Ко-Опе», на викария из приходской церкви. Кто… кто, ему отчаянно хотелось знать… кто это сделал с его девушкой? Кто из них посмел сделать ей больно, кто пытался сломать ее? Он прожил эти недели в плотном коконе пароксизма насилия, готового в любой миг взорваться.

В конце февраля он согласился на должность помощника учителя в «Мейпол-Хаусе», предложенную ему Хасинтой Крофт, и вселился в свою комнату с балконом и видом на лес. И именно оттуда шесть недель спустя он увидел его. Издали он принял его за старика, но при ближайшем рассмотрении тот оказался лысым мужчиной, нестарым, лет за сорок.

Гай Крофт, муж Хасинты.

Некоторое время назад из-за разговоров о супружеской неверности он расстался с женой и уехал. Некогда привычная фигура, гуляющая по территории школы со своим лабрадором, Гай Крофт на какое-то время исчез. Но теперь он снова вернулся, и выходит из задней двери своего коттеджа, и отправляется в лес. Он шагает с настойчивостью, граничащей едва ли не с одержимостью.

Лиам мгновенно вышел из своей комнаты и крадучись последовал за ним через лес. На другом конце леса он увидел, как Гай отпирает заднюю калитку, ведущую на территорию «Темного места», а затем из укрытия услышал, как тот разговаривает со Скарлетт.

— Впусти меня. Пожалуйста, впусти меня. Я бросил ее. Понятно? Я бросил ее. Ради тебя.

— Я не просила тебя бросать ее. Я же сказала тебе. Все кончено.

— Нет. Нет. Ты сказала… ты сказала, что не хочешь быть с женатым мужчиной. И я больше не женат. Понимаешь? Я свободен.

— Боже мой, Гай. Прошу тебя, отвали.

— Я никуда не пойду, Скарлетт. Я пожертвовал всем ради тебя.

А затем Лиам увидел, как Гай Крофт положил руки на плечи Скарлетт, увидел, как он толкнул ее обратно в дом, не сильно и не мягко, но твердо.

— Я пожертвовал всем, — повторил он. А затем, вновь раскинув руки, сделал шаг вперед.

Лиам услышал, как Скарлетт сказала:

— Отвали от меня, Гай. Убери от меня свои мерзкие руки.

Лиам бросился вперед, быстро, оставив на земле, где стоял, глубокие следы пяток, и в три, четыре, пять прыжков преодолел расстояние до двери. Схватив Гая за локти, он рывком потянул его назад, прочь от Скарлетт, швырнул его навзничь на землю и оседлал. Следующее, что он помнит, это свой кулак, наносящий удары по голове Гая, по его челюсти, царапанье щетины о костяшки пальцев, горячую липкость свежей крови, вялость бессильной плоти, стук головы, которую больше не держит шея, осознание того, что он лупит кулаками по чему-то, что уже не оказывает сопротивления, словно по кучке фарша. И тогда и только тогда он слышит над головой голос, и этот голос кричит: «Нет-нет-нет, Лиам, СТОП!», и он чувствует на одежде руки, дергающие ткань его рубашки.

Над головой сквозь прохладную голубизну неба проносится стая стрижей. Шум крови в ушах. Надрывное дыхание в груди. Мертвое тело между его ног.

Было время, когда Лиам делал все, о чем Скарлетт его просила. Но это было до того, как она бросила его здесь. Оставила одного, вдали от его семьи, когда все его планы рухнули из-за всех жертв, которые он принес для нее. До того, как она ушла от него, даже не попрощавшись.

И так до безумного, впервые за год, телефонного звонка два дня назад. Соединение было ужасным, и голос Скарлетт эхом отдавался в его ухе.

— Бубс, то, что произошло на вечеринке у бассейна прошлым летом, вот что. Это было реально. Это случилось, и это было плохо. И Мими знает об этом, и она рассказала Лекс. Лекс расскажет Керрианне. Керрианна расскажет матери Таллулы. Вскоре все всё узнают. Мне надо, чтобы ты что-то сделал. Она там же. Та самая хрень. В том же месте, что и то, что сделал ты. Рычаг под большим синим горшком у входной двери. Пожалуйста, Бубс. Избавься от обоих. Избавься от них. Полностью. А затем заблокируй вход и избавься от рычага. Отвези его в Лондон или куда-то еще, выброси в Темзу, выброси в мусорный бак, главное, выброси. Не оставляй никаких следов, Бубс. Пожалуйста. Я здесь, непонятно где. У матери снесло крышу. Она сошла с ума, она меня накачивает наркотиками, и я боюсь, что я здесь умру. Я просто хочу вернуться домой. Пожалуйста, сделай так, чтобы я могла безопасно вернуться. Пожалуйста.