Обрывки информации, похоже, начинали складываться в более-менее цельную картину. Правда, вопросов по-прежнему оставалось больше, чем ответов, но девушка старалась не подавать виду, что чего-то не знает. Хватит, наспрашивалась уже. Все сразу такие загадочные, никто не хочет ничем делиться! А когда думают, будто она и так в курсе, тут же оказываются вполне разговорчивыми.

Сафира кивнула на всякий случай. Заметила побелевшие пальцы Аранула, сжимающие подоконник.

— Она была одной из немногих уцелевших после катастрофы. Что у вас там произошло?

— Не знаю, — честно откликнулась Сафира. — За столько веков данные давно утеряны, мы даже не предполагали, что где-то есть другие миры… Жили себе, уничтожали ДЭМов. Воевали друг с другом… зачем-то.

Аранул криво усмехнулся. Вернулся в кресло.

— Связь с Пределом прервалась именно тогда, когда большинство специалистов были в нём. Лунара и ещё несколько операторов, оставшихся здесь, пытались вернуть её. Проект перевели в разряд сверхопасных, а после и вовсе заморозили. Операционный зал связи охранялся, впрочем, полагаю, охраняется и по сей день. Все попытки проникнуть к вам проваливались, специалисты гибли. Лунара оставалась одной из последних. Сколько раз я просил её оставить это! Но нет, там же люди, им же нужно помочь. Даже дети отвлекли лишь на время. А потом снова работа, попытки починить порт. Думали, починили. Но пройти в него ей не удалось.

— Точно не удалось?

— Насколько искорёженное тело, выплюнутое неисправным портом, может служить доказательством, — сухо откликнулся гость. Предводительница поборола желание извиниться, лишь понимающе кивнула.

— Ари был ещё мальчишкой. Я и женился-то второй раз, потому что казалось, им не хватает женского тепла. Видит Эквило, Маранта старалась. Они, та-арры, как никто осознают, что такое его отсутствие. Но эти двое были словно одержимы Пределом! Когда выяснилось, что все, кто относился к первым разработчикам проекта, так или иначе погибли, Совет Сильнейших решил возобновить попытки проникновения. Всё это вы и без меня наверняка знаете. Три долгих года я думал, что потерял ещё и сына. От него не приходило никаких вестей, оставалось только надеяться…

— Наш мир полностью изолирован, — отозвалась Сафира, почему-то желая успокоить этого сильного, но перенёсшего слишком много утрат мужчину. А вот сообщать, что его сын всё это время пробыл в плену у “варваров”, подвергаясь унижениям и издевательствам, совершенно не хотелось.

Аранул кивнул.

— Я почти не сомневаюсь, Маранта что-то знает. Но она ни с кем не общается и, кажется, никого не узнаёт. Думаю, кто-то пытался использовать её силу… и слабость. И… думаю, несчастная девочка… Марьяла, кажется? Тоже в беде. Мне нужно было принять верное решение, — он вдруг поднялся. — Спасибо вам.

— Но… — растерялась Сафира, обескураженная такой резкой переменой. Она ведь ничего не сделала — ни для того, чтобы вызвать его откровенность, ни для того, чтобы её прервать. На языке крутился миллион вопросов, в кои то веки даже в слова оформляясь. Однако предводительница слишком отчётливо осознавала, что любой из них может разрушить это внезапно возникшее — не доверие, скорее, желание выговориться и сопутствующее ему взаимопонимание. Талим уверял, даже самые сильные люди не могут слишком долго носить всё в себе. Когда заводил разговоры о Кадиме. Но тогда она не была готова обсуждать командора марагов.

Сафира поднялась, глядя в уставшие глаза. Складка на лбу сделалась словно болезненной, тревожной. Так хотелось сказать что-то… но пустые слова ничего не дадут, а бравые подбадривания хороши перед боем, а не во время сложных разговоров. Которые Сафира никогда не умела вести.

— Я люблю его, — тихо произнесла, поддаваясь неожиданному порыву.

— Знаю, — на миг лицо словно просветлело, после мужчина развернулся и пошёл к двери. Сафира открыла, выпуская, и долго смотрела на прямую спину, удалявшуюся по лучевому коридору. В голову слетались обрывки снов, ливен-ра вдруг снова потеплел, будто что-то где-то прорвалось.

А потом окатило воспоминаниями. Предводительница закричала почти как от физической боли.

— Что?! — вылетела из спальни Арайя. Дархан вмиг оказался рядом, окинул взглядом коридор — но лифт уже уехал, на этаже было пусто.

— Лунар… в плену… — пробормотала Сафира. — Значит, Адам Хэл знал… и знает, кто!

Сержант поддержал девушку за талию, завёл обратно в номер — предводительница почти не видела окружающего, перед глазами вставали совсем иные картины, вдруг все разом слетевшись, ужасая своей реальностью и неотвратимостью.

Дана, маленькими грязными ручками вцепившаяся в ломоть хлеба.

Лужа молока на полу.

Мараг, несущий бесчувственное тело Лиссанны.

Тяжёлые, несвоевременные упреки Китильи.

Чёрная птица.

Плоскость-ловушка.

“Просыпайся, говорю! И забудь…”

Болото. Абсолютная невозможность сопротивляться.

— Ты что-то видела? — с тревогой спросила Арайя, закрывая дверь. Сафира схватилась за браслет, кивнула.

— Их кто-то перехватил, в машине. Лунар, Китилья, девочка… местная. И Лиссанна. Остальные остались в срубе… далеко оттуда. Такая же плоскость, такая же птица.

— У них боевой танколёт высокого класса, ваш жених — один из лучших специалистов, да и Китилья Лиес тоже, — попытался успокоить охранник. — Связь между своими должна быть налажена.

— Вы не знаете! — закричала Сафира. — Фитарель… как-то влияет, что противостоять дривам невозможно! Я вообще не понимаю… если это проект… то для чего понадобились фитарели?!

— В проекте всё было ориентировано на защиту, мэм.

— Ты уверена, что там дривы? — переспросила Арайя.

— Уверена! Я чувствовала то же самое — отключение и полное беспамятство!

— Но подожди… при чём тут фитарель… Он говорил, что-то с силой, но я не думала… Говорил, после возвращения в наш мир всё вернётся… — в глазах Арайи промелькнуло осознание. — У него тоже фитарель? Где она?!

— У меня, — пробормотала Сафира, отвернувшись. Закусила губу. Кажется, сболтнула лишнего. Талим ведь учил никогда не расслабляться в разговорах с чужими людьми! С чего она решила, будто они не чужие?

— Так ты… — во взгляде Арайи не осталось обычной улыбчивости, — приказывала ему?

— Думаешь, повелела сплести такой вот ливен-ра? — сердито переспросила Сафира.

— Взаимодействия через фитарели нам практически не знакомы, но мы знаем, что они очень сильны.

— Считай как хочешь, — предводительница ощутила, ещё немного — и из глаз хлынут горькие слёзы. Арайя ведь сама зародила надежду, говорила, что ливен-ра делался с любовью! А теперь все страхи и сомнения снова вернулись. Вдруг правда во всём виновата куча намешанных храновых связей?! Повернулась к Дархану: — Я знаю, что он в опасности! Я видела! Мы должны что-то сделать!