Развалины резиденции Шамиля в Ведене, где были заточены княгини, до сих пор можно видеть на правом берегу реки. В те дни это был довольно внушительный комплекс, окруженный рвом и забором. Собственно дом Шамиля состоял из нескольких зданий, в одном из которых располагался гарем, а княгини жили в отдельном крыле. У каждой жены было по три комнаты, в которых всегда царил идеальный порядок и чистота; они редко бывали там, за исключением случаев, когда ожидали визита своего хозяина и господина, который в полном соответствии с законами ислама относился ко всем женам одинаково, посвящая каждой по очереди одну неделю.

Все остальное время они проводили на детской половине. Вход в комнату имама был разрешен только его сыновьям, его казначею Хаджи, секретарю Амир-хану и нескольким наиболее близким соратникам. Всех их принимали в гостиной.

Из тех, кого приглашали к столу имама, самой примечательной личностью был Даниель, бывший султан Элису, чья дочь была замужем за сыном Шамиля Кази-Мухаммадом. Но единственным гостем, присутствовавшим там всегда, был самый обычный черно-белый кот, подарок русского дезертира. Шамиль очень любил его и, будучи в Ведене, никогда не обедал без своего четвероногого друга и не начинал есть, не приготовив сначала еду ему. Стол был маленький и круглый, и кот и его хозяин сидели на полу друг напротив друга. Во время осады, когда Шамиль был в соседнем лесу, кот очень переживал и, несмотря на заботу Кази-Мухаммад а, умер. Тот похоронил его с почестями и даже произнес речь над его могилой. Но Шамиль очень близко принял к сердцу его смерть и воскликнул: «Теперь у меня все пойдет плохо!»

Слугами в Ведене были военнопленные, как мусульмане, так и христиане, причем первые добровольно продолжали служить, хотя Шамиль из уважения к своим единоверцам даровал им свободу. Абдурахман, сын одного из ближайших друзей Шамиля, пишет: «Он был очень добр с простыми людьми, слугами, нищими и даже пленными. Он был убежден, что молитвы бедных быстрее доходят до Бога, и, начиная новую кампанию, собирал их вместе и просил молиться за успех его дела». Однако его идеи о добром отношении к пленным не вполне соответствуют действительности. Мы знаем, что русских офицеров держали в грязной яме, полуголодными и, как правило, их потом убивали. Позже, когда он сам стал пленником и к нему относились с уважением, он со стыдом вспоминал несчастную долю пленных, а особенно – грузинских княгинь.

У Шамиля было 8 жен, но с одной из них он прожил только три дня, а с другой, на которой женился, чтобы сделать приятное чеченцам, лишь три часа. Матерью трех его сыновей была Фатима, дочь Абдул-Азиза. Именно она лечила его раны в Унцукуле. Другая, Джавгарад из Гимр, была убита русской пулей в Ахульго вместе со своим маленьким сыном; Загидат была дочерью Джамалуддина из Кази-Кумуха, учителя и друга Шамиля; Аминаль была горной чеченкой, а Шуанет была родом из Армении, ее взяли в плен во время набега Ахверды-Магомы на Моздок в 1840 году. Шуанет была более других любима Шамилем и отвечала ему взаимностью, что еще раз доказывает, какая странная штука – брак. Христианка, молодая и прекрасная, взятая силой, оторванная от родного дома, семьи и друзей, насильно выданная за немолодого дикаря, говорящего на другом языке, исповедующего другую веру, за воина, руки которого были обагрены кровью и у которого уже было несколько жен, как ни странно, действительно любила его и была предана ему. Мало кто из мужчин может вызвать в женщине такие чувства. Она отреклась от религии своих предков и стала искренней мусульманкой. Когда ее брат, богатый купец, предложил Шамилю за нее 10 000 рублей, Шамиль ответил, что не возьмет и миллион, а Шуанет не оставила бы его и за вдвое большую сумму. В гареме, где до нее правила Зейдат, некрасивая, но благородных кровей, Шуанет вела себя с таким тактом, что мир почти не нарушался. Поскольку обостренное чувство справедливости не позволило бы Шамилю делать различия в отношении к своим женам, всем стало лучше, когда любовь к Шуанет сделала его более мягким и снисходительным к женским слабостям. Когда пришел страшный день и Шамиль был окружен в Гунибе торжествующими русскими, судьба его семьи долгое время оставалась неясной. Могло случиться самое худшее. Но Шуанет боялась только за него, а когда ей было дано разрешение разделить его заточение, без колебания пошла на это, хотя могла обрести свободу и вернуться на родину.

С подписанием Парижского мира Россия опять могла направить все свои силы и энергию на покорение Кавказа. Только что закончившаяся война раскрыла ей глаза на опасность, связанную с существованием у самых ее границ враждебного государства. Она решила раз и навсегда положить конец этому невыносимому положению. Князь Барятинский был назначен главнокомандующим и наместником на Кавказе (22 июля 1856 года), а Милютин – начальником штаба. Впервые был выработан четкий и осуществимый план совместных операций, результат которых впоследствии превзошел самые смелые ожидания. Дело в том, что даже они не представили себе, насколько улучшилось положение России в Дагестане и Чечне за относительно короткий спокойный период этой войны. Это улучшение было результатом двух факторов: во-первых, благодаря строительству крепостей, ремонту дорог, вырубке лесных массивов. Конечно, все это они прекрасно знали. Однако главной причиной улучшения положения русских было постепенное ослабление власти Шамиля и влияния его идей. Но пока еще все это предстояло понять и оценить.

Как мы знаем, Вельяминов сравнивал Кавказ с крепостью, взять которую надо после длительной осады. Но ни он, ни его преемники не сумели следовать этой заповеди. Ближе всех к этому подошел князь Воронцов. Он не вышел за рамки обычной блокады, однако она одна не могла покорить целую страну, производящую практически все необходимое для жизни, хотя могла подготовить почву для будущего триумфа завоевателей. Дело в том, что победа на поле боя была глотком свежего воздуха для дела мюридов. Длительный период даже относительного затишья, не отмеченный победами, отсутствие серьезных ударов по врагу сами по себе были достаточны, чтобы склонить чашу весов в пользу России – благодаря их деморализующему влиянию на недисциплинированные отряды Шамиля.

Князь Барятинский, который прибыл в Петровск из России в середине октября 1856 года, потратил свои первые усилия на то, чтобы как можно точнее определить точки приложения своих сил, и одновременно вместе с Милютиным разработал диспозицию и направление нанесения решающих ударов. До сих пор не существовало подобного разделения власти и ответственности.

Воюющие армии зависели от решений командиров, которые зачастую располагались далеко от поля боя. Так, важнейший левый фланг северной армии был в ведении генерала, находившегося в Ставрополе. Первейшей задачей Барятинского было разделить все войска на Кавказе на пять отдельных армий под руководством командиров, наделенных всей полнотой власти и подчиненных непосредственно ему. Из этих пяти армий только три занимались Восточным Кавказом, а именно – армия левого фланга (Чечня), Каспийская, включавшая все войска Дагестана, и лезгинская линия у юго-восточных предгорий главного хребта. Из этих трех баз три отдельные колонны должны были выдвинуться в самое сердце Дагестана. Первые две должны были соединиться на северо-востоке Чечни и пройти вперед для встречи с третьей колонной в долине Анди-Койсу. Однако впоследствии план был несколько изменен благодаря неожиданным успехам Евдокимова, которые увеличили важность его руководства войсками и позволили ему действовать самостоятельно еще некоторое время.