– Спасибо, Женька…

– С днем рождения тебя…

Не обращая внимания на протесты, он повез ее вечером в «Стеклянный шар», где в татами-рум был накрыт стол на троих, и в одной чашке для риса хаси были воткнуты вертикально, как и положено отдавать дань тем, кто уже не здесь… Это было неожиданно, но Марине было приятно, что Хохол все сделал правильно, стараясь угодить, создать ощущение, что и Егор с ними. Они просидели до ночи, почти все время молчали, но понимали друг друга отлично. Коваль исполнился тридцать один год.

Новый год тоже отмечали вдвоем, и Марина напилась до полного изумления – это был первый за столько лет Новый год без японской кухни и занятий любовью на шкуре перед горящим камином, без Малыша. Первого числа приехала Ветка, за ней подтянулся и Розан, и они продолжили пьянствовать до утра, а к вечеру Коваль вдруг решила поехать на кладбище, и Хохлу, страдающему с похмелья, ничего не осталось, кроме как подчиниться. Проваливаясь по колено в снег, Марина брела к могиле, неотрывно глядя на чернеющий крест, перед ней шел телохранитель, прокладывая дорогу. То, что Коваль увидела, подойдя ближе, заставило ее вздрогнуть – на могиле Егора лежали желтые хризантемы, свежие, явно привезенные недавно.

– Кто?! Кто посмел?! – еле выдохнула она, хватаясь за Хохла.

Тот растерянно моргал, уставившись на цветы.

– Гадом буду – свежие совсем, а следов нет, – протянул он.

– Какие, на хрен, следы, если снег валит весь день! – заорала Марина. – Суки, узнаю, кто – урою! Что за игры?

– Кто-то знал, что ты приедешь сюда в праздники, вот и подготовился.

– Да я сама час назад не знала, что поеду!

– Пойдем-ка, тряхнем сторожа, – решительно сказал Хохол. – Вряд ли сегодня здесь был аншлаг, он не мог не видеть, кто приезжал!

Они добрались до сторожки, выдернув Иваныча из-за стола. Коваль села на табуретку, оперлась руками на трость и уставилась на обалдевшего от ужаса сторожа.

– Скажи-ка, друг мой Иваныч, кто приезжал сегодня на могилу моего мужа, а?

– Н-не видал, Викторовна, ей-бо, вот те крест, не видал! – забожился старик, крестясь, как при виде нечистой силы.

– Иваныч, не зли меня – разойдусь, тогда не жди пощады! – предупредила она, постукивая тростью по полу.

– Здоровьем клянусь – не видал!

– Значит, не видал? А коньячок французский откуда у тебя? – Марина взяла со стола бутылку дорогущего «Наполеона». – Ритуальщики зарплату повысили?

– Это кореш приходил…

– У меня вот нет таких корешей, – прервал его Хохол, – чтобы с «Наполеоном» в гости заезжали, а у тебя есть, значит? Брешешь ведь, пенек замшелый.

– Кобель вон на цепи у меня брешет, – угрюмо откликнулся старик.

– Так, все, я поняла, базара не будет! Извини тогда! – Коваль с размаху треснула Иваныча по ногам своей тростью, и, когда он упал на колени, выкинула из трости пику, поднеся к горлу старика. – Подумай, Иваныч, оно тебе надо? Я ведь грохну тебя, и пропадешь ни за что.

– Викторовна, погоди, – прохрипел он, – скажу, как есть, – мужик приезжал, лет за тридцать, одет хорошо, не фраер, сразу видать, и при деньгах. Просил показать, где Малыша похоронили, цветы, мол, положу. Просил не говорить никому, флян поставил, сто «зелененьких» дал сверху. А мое дело маленькое – не положено мне нос в ваши дела совать. Прости, Викторовна, бес попутал!

– Ладно, хрен старый, живи, но в другой раз думай, кому и что говоришь. А особенно – чего не говоришь! – предупредила Марина, убирая пику обратно в трость и поднимаясь с табуретки. – Поехали, Хохол.

В машине она закурила и стала думать, кто же это мог быть, но в голову ничего не приходило. Описание, данное сторожем, подходило под чертову тучу народа, и как выбрать кандидата?

– Что думаешь? – спросил Хохол, усевшись рядом с ней.

– Теряюсь, Женька, – честно призналась Коваль, выбрасывая сигарету в окно. – Не знаю даже, на кого и подумать.

Зазвонил мобильный, Марина ответила, это оказался Никита Чернов, компаньон Егора и его первый заместитель:

– Простите, что побеспокоил в праздники, Марина Викторовна, но у меня неотложное дело.

– Приезжайте ко мне через час, я пока не дома.

– Что ему надо? – спросил Хохол, прикуривая сигарету.

– Приедет – расскажет.

И Никита рассказал, да такое, что Коваль едва плохо не стало – в офисе он нашел бумагу, в которой муж переписал все, чем владел, на ее имя. И, кроме того, передал ей управление корпорацией. Марина была в шоке – на бумаге стояла дата, совпадавшая с днем его рождения и смерти, одно и то же число. Он как знал…

– Никита, я не понимаю ничего… – растерянно протянула Коваль, глядя на Чернова.

– Вот и я не понял, – откликнулся он, внимательно и странно как-то разглядывая ее, и Марину обожгло – да ведь он думает, что это она – Егора! Она, Марина, чтобы прибрать корпорацию!

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, Никита, – сдерживаясь, чтобы не схватиться за трость и не опробовать ее на этом товарище, проговорила Коваль. – И советую выкинуть из головы дурь, иначе мне придется ее выбить.

– Это вы о чем? – напрягся Чернов.

– Не валяйте ваньку, молодой человек! Я насквозь вас вижу – промелькнула у вас мысль о том, что это я устроила аварию, чтобы завладеть «МБК», ведь так? – Марина прищурилась и из-под челки смотрела в растерянное лицо Никиты. – В ментовку-то заявление настрочил уже? Или приехал сначала подозрение проверить?

Не сомневалась она ни секунды, что заявление написано уже и лежит, возможно, в той же самой папке, что и документ за подписью Егора. Ушлый парень, только не рассчитал немного, с кем имеет дело. И поскольку он молчал, Коваль продолжила:

– Решил поиграть со мной, да? Пригрозить, что заявишь в ментовку? Я не ведусь на подобное уже лет пять, сама еще не такое проворачивала. Шантажировать Коваль – ох, и пробовать не стоило! Честно, я считала тебя умнее, Никита! Ты подумай, ведь ты не вышел бы из этого дома, пропал бы без вести, никто не нашел бы. Скажи хоть, чего ты хотел-то?

– А вы считаете себя вправе управлять корпорацией, к которой не имеете никакого отношения? – угрюмо спросил он. – Я начал в ней с посыльного, учился и работал, вкалывал, только чтобы остаться, зубами хватался за любое место и добился того, чего хотел, а теперь должен отдать это все не пойми кому?

– Я не считаю себя вправе на что-то. А вот ты решил, что можешь завладеть тем, что создавал мой муж потом и кровью еще тогда, когда ты в школу с портфелем бегал. Справедливо, по-твоему? – Марина закурила, изучая лицо Чернова. – Если бы ты не начал эту бодягу с шантажом, был бы в полном шоколаде, я назначила бы тебя управляющим, и жил бы ты припеваючи. Но ты лоханулся, Никита, а я не прощаю таких косяков. Бумаги на стол – и прощай, сделай так, чтобы я тебя долго искала и в конце не нашла. Сопротивляться не советую – опасно для здоровья. Хохол, проводи гостя!