Слова генерала приободрили кайзера. Он поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза.

– Германия не хотела этой войны, но раз уж пришло время воевать, она покажет всему миру, что никто не смеет безнаказанно бросать нам вызов. Генерал, помогите мне составить декларацию об объявлении войны.

Мюнхен, 1 августа 1914 года, 10 часов утра

Он взбежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Его сердце отчаянно колотилось – и от радости, и от страха. Перед входной дверью он замер и осторожно постучал: не хотелось нарваться на неприятный сюрприз сейчас, когда он был так близок к цели. Ему открыл господин Попп. Было странно, что портной находится в такое время дома. Впрочем, слухи о надвигающейся войне парализовали работу многих предприятий и контор, и эта суббота походила больше на воскресный или же какой-нибудь праздничный день.

– Господин Попп, вы дома один?

– Моя супруга отправилась за покупками, а дети гуляют на улице. А почему вы об этом спрашиваете?

– Просто так. Позвольте мне войти.

Адольф зашел в квартиру и сразу же направился в потайную комнату, чтобы взять свои документы и деньги. Он вернулся в комнату, собрал чемодан и поставил его у входной двери. Затем заглянул на кухню, чтобы попрощаться с господином Поппом.

– Я хочу поблагодарить вас за ваше гостеприимство. Я сегодня уезжаю из Мюнхена.

– А куда вы направляетесь?

– Этого я еще не знаю.

– Почему бы вам не оставить чемодан здесь и не купить себе сначала билет? Я слышал, что сейчас почти невозможно купить билет. Как бы вам не пришлось таскаться все утро с чемоданом.

– Вы правы. Я оставлю его здесь и через несколько часов вернусь.

– Возвращайтесь, когда пожелаете.

Адольф открыл дверь, но, прежде чем выйти на улицу, взял с вешалки старую шляпу и мельком окинул свое отражение в зеркале. Под его маленькими выразительными голубыми глазами залегли темные круги. Он почувствовал себя счастливым: он снова стал абсолютно свободным, а значит, он теперь хозяин своей собственной судьбы.

Мюнхен, 1 августа 1914 года, 10 часов 30 минут

Геркулес, Алиса и Линкольн побежали на трамвайную остановку. На улицах собиралось все больше людей, то там, то здесь они видели группы из нескольких десятков человек – зачастую хорошо подвыпивших юношей. Геркулес и его друзья сели в трамвай и доехали почти до самого дома, в котором жил Адольф Гитлер. Они постучали в дверь нужной им квартиры, и им открыл дородный мужчина с веснушчатым лицом и светлыми волосами.

– Что вам нужно?

– Господин Гитлер у себя? – спросил Геркулес, заглядывая в квартиру через плечо господина Поппа.

– Что-что?

– Нам нужен Адольф Гитлер.

– Здесь никого с такой фамилией нет.

– Не лгите. Нам совершенно точно известно, что в этой квартире проживает господин Гитлер. У нас к нему очень важное дело.

– Я вам уже сказал, что здесь никого с такой фамилией нет, – ответил Попп и попытался закрыть дверь.

Геркулес резко толкнул его в грудь – так сильно, что Попп потерял равновесие и упал на пол. Едва он попытался подняться, как Геркулес врезал ему кулаком по голове, отчего Попп на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве.

– Подержи его за руки, – бросил Геркулес Линкольну.

Линкольн схватил Поппа за руки со спины и поднял его на ноги. Геркулес с размаху ударил хозяина квартиры кулаком в живот, вкладывая в удар всю накопившуюся за последнее время ярость. Попп согнулся от удара пополам и громко застонал. И тут Геркулес и Линкольн заметили стоящий у входной двери чемодан.

– Он собрался уехать.

– И как это вы об этом догадались?

– Не играйтесь со мной. У меня сегодня был плохой день, и поэтому я сейчас не очень-то сдержан. Я вам скажу, что мы сейчас сделаем. Вы мне расскажите, куда направился господин Гитлер, а я оставлю вас в покое – вас и вашу жену. В противном случае я могу причинить вам очень-очень много неприятностей.

Алиса удивленно посмотрела на Геркулеса: она никогда не видела его таким разъяренным.

– Сегодня ваши друзья убили хорошего человека, и уж кто-кто, а я не позволю, чтобы они и дальше убивали невинных людей, – прорычал Геркулес.

Попп испуганно посмотрел на него. Выражение лица Геркулеса не оставляло сомнений: если он, Попп, опять начнет лгать, он дорого за это заплатит.

– Господин Гитлер ушел отсюда десять минут назад и отправился на железнодорожный вокзал. Он хочет уехать из Мюнхена. Больше я ничего не знаю.

– Тогда последний вопрос: как он выглядит?

– Вы хотите знать, как он выглядит?

– Да.

– Вон там есть его фотография.

На трельяже в прихожей стояла небольшая фотография в рамке. На ней был запечатлен худощавый бледнолицый юноша с темными волосами. Справа и слева от него стояло по ребенку – видимо, это были дети четы Попп.

Линкольн отпустил господина Поппа, и тот рухнул на пол. А Геркулес с друзьями выбежал из квартиры и помчался вниз по лестнице. Выходит так, что Гитлер сейчас находился где-то между Шляйсхаймерштрассе и железнодорожным вокзалом Мюнхена.

Санкт-Петербург, 1 августа 1914 года, час дня

Посол Германии получил телеграмму из Берлина. Изложенные в ней распоряжения были короткими и ясными: сегодня в пять часов дня ему надлежало передать русскому правительству декларацию об объявлении войны.

Несколько часов назад кайзер ввел в Германии военное положение – Kriegsgefahr.[26]Посол поручил секретарю переписать на хорошую бумагу распоряжения, поступившие в телеграмме из Берлина, а сам вернулся в столовую к своей семье.

– Ты себя хорошо чувствуешь? Ты так бледен, – заметила его жена.

Посол заложил салфетку за воротник и окинул взглядом свою семью. Затем он положил руки на стол ладонями вверх и попросил всех взяться за руки. Вся семья молилась: войны уже не избежать.

Мюнхен, 1 августа 1914 года, 2 часа дня

Мариенплац, Кауфингерштрассе и Нойхаузерштрассе – вплоть до Карлсплац – были забиты людьми. Геркулес лихорадочно скользил взглядом по лицам сотен людей, но осмотреть каждого из собравшихся здесь было невозможно. Алиса и Линкольн старались не отставать от Геркулеса, но все-таки несколько раз теряли его из виду. Наконец они пришли на Прильмайерштрассе, к громадному зданию из железа и стекла – Главному железнодорожному вокзалу. Если Попп им не соврал, то Гитлер сейчас вполне мог находиться именно там.