– Да лучше уж! Потому как если не прижмем, моей карьере крышка. Я просто хочу, чтобы вы поняли – времени у нас с гулькин нос.

Она отключилась, и Декер посмотрел на Джеймисон, которая явно уловила недовольные интонации командирши спецгруппы УБН.

– По-моему, она немного на взводе, – заметила Алекс.

– Угу. Пожалуй, – отсутствующе отозвался Амос.

– А ты вообще никогда не дергаешься, Декер?

– Не вижу смысла.

– Нельзя рассказывать Эмбер твою версию насчет Фрэнка. По крайней мере, пока не будем знать точно.

– Сам знаю.

Тут, как говорится, разверзлись хляби небесные, и с неба стеной повалил мелкий густой дождик.

– Господи, этот Бэронвилл и без того пасмурное место, так еще и такая погода! – поежилась Джеймисон, включая «дворники».

– Пасмурное с прояснениями, – поправил Декер. – Видишь вон ту пекарню? Мне про нее Синди Райли рассказывала. У владелицы был полис страхования жизни ее сына. Тот умер от передоза, а выплаты по полису хватило, чтобы открыть дело.

– Ты и впрямь думаешь, что с этими полисами тут что-то мутное творится?

– Достаточно мутное, чтобы зарулить сейчас туда и выпить кофейку.

Джеймисон заехала на стоянку, и они вошли в магазин-пекарню под названием «Павлин» – снаружи всеми цветами радуги сияла неоновая вывеска в виде распустившей хвост экзотической птицы.

Заведение оказалось чистеньким и аккуратным, в небольшом зале стояли светлые деревянные столы, накрытые разноцветными скатертями. Позади застекленного прилавка со всякими вкусностями висела большая доска с написанным мелом меню.

Принюхавшись, Джеймисон застонала.

– О боже, ну и аромат! Только из-за него съела бы тут все до крошки!

Из-за занавески позади прилавка вышла женщина – худая, усталого вида, со скорбными морщинами на лице и основательно тронутыми сединой волосами. Но при виде посетителей она приветливо улыбнулась, а в глазах у нее мелькнул живой огонек.

– Что желаете? – спросила она.

– Два больших кофе с собой, – отозвался Декер.

Джеймисон ткнула пальцем в стекло прилавка.

– Это что, морковные маффины?

– Они самые, мэм.

– Обалдеть! Дайте два.

– Отличный выбор. Свеженькие, прямо из печки. Я – Линда Друз. Я тут хозяйка.

– Приятно познакомиться, Линда. Я – Алекс, а это Амос. Кстати, а почему павлин?

– Когда я была маленькой, то постоянно просила родителей купить мне павлина. Никто, понятное дело, мне его не купил. Теперь вот мечта сбылась. Да и вывеска приметная – по крайней мере, народу нравится.

Пока Друз готовила их заказ, Декер заметил:

– А у вас тут вроде все новенькое.

– Меньше года как открылась. Я всегда обожала что-нибудь печь, так почему бы на этом не зарабатывать? И люблю быть сама себе начальницей. Дело выгодное. Тем более что фулфилмент-центр под боком. Народ оттуда валом валит. Набегаются там, натаскаются тяжестей – и сюда, заморить червячка… Аппетит на такой работе небось зверский разыгрывается.

– Спору нет, – кивнул Декер.

Наливая кофе, Линда Друз поинтересовалась:

– А откуда вы про нас узнали?

– От Синди Райли.

– А, понятно… Очень милая девушка. Молодец, не только свой бар рекламирует, но и про соседей не забывает! Этот город только такими вот дружными усилиями и можно к жизни вернуть.

– Она и про сына вашего рассказывала. Они вроде дружили.

Друз, которая уже наклонилась над прилавком, чтобы длинными щипцами достать из-под стекла заказанные маффины, при этих словах застыла.

– Синди рассказывала вам про Кита?

– Угу. Очень печальная история.

Хозяйка медленно опустила маффины в бумажный пакет.

– Он у меня был единственным ребенком. От такого никогда не оправишься.

– Это уж точно. Синди говорила, передозировка? – продолжал Декер.

Друз кивнула.

– У Бэронвилла целая куча проблем. Но самая большая – наркотики. Должна признаться, что и сама на них плотно сидела, но теперь, слава богу, давно в завязке. Подсела вначале на перкоцет, а потом стала «миксером».

– «Миксером»? – недоуменно переспросила Джеймисон.

– Мешала перкоцет с «окси», ксанаксом – черт, да с чем я его тогда только не мешала! По двести таблеток в неделю уходило. – Она поставила пакет на прилавок. – Сколько, по-вашему, мне сейчас лет?

Декер смущенно пожал плечами:

– Я в определении возраста особо не спец.

– Только что всего лишь пятьдесят исполнилось.

При виде их удивленных взглядов она печально улыбнулась:

– Наркота красоты не прибавляет. Сама знаю, что выгляжу на шестьдесят пять.

– Главное, что вы победили эту зависимость, – сказала Джеймисон.

Друз даже стукнула обоими кулаками по прилавку.

– С этим каждый день приходится бороться! Да, сегодня я чиста. Но что будет завтра? Никто тебе не скажет.

– Вы так свободно обо всем этом рассказываете… – произнесла Джеймисон. – В смысле вы ведь нас совсем не знаете.

– Есть опыт – в наркологических центрах только про это и рассказываешь. Нужно целиком на этом сосредоточиться, только про это и думать. Полностью раскрыть душу, если хочешь чего-то добиться. Я всякие способы испробовала, поскольку то, что действует на одного, необязательно подействует на другого. Но в конце концов слезла, слава богу. Тяжелей этого ничего в жизни не испытывала.

– Но Киту этого не удалось? – спросил Декер.

Друз, которая начала было выбивать чек, опять остановилась.

– Нет. – В глазах у нее стали набухать слезы. – Родители не должны переживать своих детей, но я пережила Кита. Он умер шестнадцать месяцев назад. В следующем месяце ему исполнилось бы двадцать девять.

– Мне так жаль, – произнесла Джеймисон.

– Но, по крайней мере, у вас есть пекарня, – обронил Декер, потихоньку подводя разговор к намеченной теме.

– Ну, это на самом-то деле благодаря Киту.

– Как так? – якобы удивился Декер.

– У Кита был полис страхования жизни на миллион долларов, а выгодоприобретателем он назначил меня. Иначе бы в жизни мне это дело не осилить. Тут одни печи целое состояние стоят.

Она прервалась, поскольку Джеймисон протянула ей кредитную карточку, чтобы расплатиться за кофе и маффины.

– Лучше б у меня был сын, – глухо добавила Друз, глядя куда-то в пространство.

– Ну все равно повезло, что у него был полис, – поспешил заметить Декер. – Наверное, ему на работе оформили?