Быстро поразмыслив, Декер сунул один из них в карман, закрыл коробку, тщательно заклеил той же лентой и поставил обратно на полку. Поспешно закрыл потайную дверь.

Глянул на сиденье кресла Росса. Оно было заметно потерто и в каких-то пятнах, и он сразу понял почему.

Рост Декера – шесть футов и пять дюймов. Росса – примерно пять и девять. В отличие от Декера тому приходилось вставать ногами на кресло, чтобы дотянуться до поворотной розетки под потолком.

Выглянув наружу сквозь жалюзи и убедившись, что в коридоре никого, Декер опять приоткрыл их, как было, и выскользнул из кабинета. Проходя мимо регистрационной стойки, обратился все к той же женщине:

– К сожалению, больше ждать не с руки. Можете не сообщать ему, что я приходил. Перехвачу его как-нибудь в следующий раз.

– Хорошо, спасибо.

– Нет, это вам спасибо. И да, вот что еще…

– Да?

– У вас тут есть спортзал для сотрудников предприятия?

– Спортзал? Нет. А что?

– Когда я был здесь в прошлый раз, то заметил в кабинете у Росса спортивную сумку. Подумал, может, у него там все для тренировки припасено?

– Не исключено. Он занимается в том же зале, что и я, прямо после работы. Как по часам. Я иногда вместе с ним тренируюсь. Хорошие отношения с боссом никогда не повредят.

– Это уж точно. А он здесь переодевается или в зале?

Она явно недоумевала:

– В зале. Там ведь и шкафчики, и душевые.

– Ну, хорошая новость, что он поддерживает себя в форме, – сказал Декер.

«И впрямь хорошая», – подумал он, устремляясь к дверям.

Амос забрался за руль и собрался было двинуть к выезду со стоянки, но вдруг развернулся и поехал в прямо противоположном направлении – туда, где громоздилась огромная незаконченная пристройка. Остановил машину, вылез и подошел к стройплощадке как можно ближе. Повсюду суетились работяги, носились туда-сюда нагруженные стройматериалами вилочные погрузчики, грузовики и «Бобкэты»[39]. Полиция явно разрешила возобновить работы. Декер некоторое время наблюдал за этой лихорадочной деятельностью, после чего решил повнимательней изучить прилегающую территорию. Кое-что заметил, наклонился, подобрал с земли. Бегло осмотрел, сунул в карман. Забрался обратно в машину и быстро укатил.

По дороге позвонил Кемпер и попросил встретить его у бара «Меркурий».

Когда она подъехала, он уже был на месте. Забравшись в ее черный внедорожник, вытащил обнаруженную в кабинете у Росса пластиковую бутылочку и коротко объяснил, где и при каких обстоятельствах ее нашел.

– Не можете глянуть, что это? Впрочем, по-моему, я и сам знаю.

Она пригляделась.

– Почти наверняка это либо героин, либо фентанил. Они выглядят одинаково – именно поэтому дилеры частенько мешают одно с другим. Проблема в другом: чтобы убить человека, требуется около тридцати миллиграммов героина, в то время как фентанила – всего три миллиграмма. Так, говорите, нашли это в тайнике в кабинете у Росса?

– Угу. И там еще до черта осталось. Думаю, что поставки осуществляются через фулфилмент-центр.

– Зачем поставлять именно сюда? Почему не домой или не на абонентский ящик?

– Дом или абонентский ящик гораздо проще обыскать. А в фулфилмент-центре – миллионы посылок. Для копов – все равно что искать иголку в стоге сена.

– Но разве каждую поставку здесь нельзя с легкостью отследить? Как Росс убрал ее из системы компьютерного учета?

– Он ведь здесь главный. Если кто и знал, как это сделать, так только он.

– А как вы вообще узнали, что у него здесь тайник?

– Помните Тоби Бэббота? Он скопировал один из строительных планов фулфилмент-центра на миллиметровку. Я нашел набор официальных планов и сравнил. В копии Бэббота нашлось одно существенное отличие – кабинет Росса на ней на два фута короче.

– А как сам Бэббот-то про это вызнал?

– Он работал на строительстве фулфилмент-центра, а потом и некоторое время в офисе. Мог и тогда это обнаружить. Я попросту воспользовался рулеткой. Может, он сделал то же самое.

– И вы считаете, он знал, как Росс намерен распорядиться этим пространством?

– Ну Бэббот в итоге расстался с жизнью, так что, наверное, все-таки знал – или, по крайней мере, предполагал.

– Лично меня удивляет, что Росс держит такой товар прямо у себя в кабинете.

– Вообще-то место достаточно надежное. Случайно эту потайную кладовку не откроешь. Ему приходилось становиться на кресло, чтобы повернуть отпирающую ее розетку. И никаких щелей, все очень плотно. Можно весь день на эту стену пялиться и так и не просечь, что в ней дверь. Вдобавок у него там для дополнительной маскировки свитер «Сталеваров» в раме присобачен.

– Как же он все это оборудовал, что про это никто не знал?

– Мог и сам управиться. Он рассказывал мне, что и сам занимался строительством до того, как возглавил фулфилмент-центр. Он же бывший столяр-отделочник. А может, и привлек кого-нибудь из работяг в помощь… Как управляющий он еще и осуществлял надзор за строительством.

– Но как такой человек, как Тэд Росс, вообще мог вписаться в распространение наркотиков?

– Он как-то описывал мне себя как маленького человека, в котором постоянно развивали комплекс неудачника. И еще сказал, что, когда у маленького человека есть возможность дать сдачи, этим надо пользоваться. Думаю, именно по этой причине он передал через меня телефон адвоката для Эмбер, чтобы она могла выставить иск «Максусу». Он ненавидит «богатеньких буратин», как сам выражается. Да и Элис Мартин говорила, что его отец, Фред, очень плохо обращался и с ним, и с его матерью. На похоронах Тэд мне то же самое рассказывал. Может, и это сказалось. Сам готов подписаться под фактом, что Фред Росс – крайне неприятный тип. Желание избавиться от клейма неудачника да плюс перспектива поднять немереные деньги – чем не мотив? Или же к нему подъехали просто из-за того, что он глава фулфилмент-центра – лучшего прикрытия для подобных делишек и не сыщешь…

– Декер, то, что вы проделали, – это просто нечто! – Кемпер ненадолго примолкла. – А теперь за мной ответная услуга. Я выяснила, что вам хотелось знать про Рэнди Хааса.

– Это который в предсмертных судорогах ухитрился выставить убийцами двух ваших агентов?

– Вы спрашивали, осталась ли у него семья и не был ли он уже смертельно болен. Так вот, в обоих случаях вы правы. Он оставил после себя жену с двумя малыми детьми, а у него самого был рак поджелудочной железы. В поздней стадии. Ему оставалось жить от силы два месяца.