— Я вам верю, — вздохнула она. – Но репутация за вами, тем не менее, закрепилась, а члены Совета пребывают не в лучшем расположении духа от всех потерь. Их страх может легко обернуться против вас. Вот поэтому вы вступите в корпус.

Я насупился.

— Не понял.

— Ситуация требует, чтобы мы забыли о былых разногласиях. Если вы наденете плащ Стража и включитесь в борьбу в эти нелегкие для Совета дни, это заставит его членов смотреть на вас иначе.

Я глубоко вздохнул.

— Ну да. Синдром Вейдера.

— Простите?

— Синдром Вейдера, — повторил я. – Нет союзника, более впечатляющего, ободряющего и всеми любимого, чем союзник, который всего пару минут назад был твоим врагом и пугал тебя до усёру.

— Не только, — возразила Люччо. – Боюсь, вы не до конца понимаете свою репутацию. Вы одолели больше врагов и победили больше зла, чем большинство чародеев на сто лет старше вас. И ведь времена меняются. В Совет приходит больше чародеев, чем прежде – вроде Рамиреса и этих вон ребят. Для них вы – символ сопротивления консервативной части Совета, герой, рискующий жизнью, когда этого требуют от него принципы.

— Я?

— Вы, — кивнула Люччо. – Не могу сказать, чтобы я это одобряла. Однако в настоящий момент Совету нужны любые крупицы отваги и надежды. Ваше присутствие и поддержка перед лицом смертельной опасности обескуражат ваших недругов, а присутствие закаленного в боях чародея ободрит младших членов Совета, — она поморщилась. – Проще говоря, Дрезден, вы нужны нам. А мы нужны вам.

Я потер глаза.

— Давайте допустим, что я запишусь в вашу команду. Что я соглашусь носить плащ. Что я готов биться до окончания войны. Но я не могу уехать из Чикаго. Здесь живут люди, которые на меня полагаются, которые от меня зависят, — я насупился. – И еще, я не намерен кланяться перед Морганом. Будь на то моя воля, я бы его на сотню миль к моему городу не подпускал.

Люччо потерла подбородок и медленно кивнула; взгляд ее оставался задумчивым.

— Мне в любом случае придется переводить Моргана в другое место, — она кивнула еще раз, на этот раз решительнее. – Раз так, я зачисляю вас в Стражи в чине коммандера на должность старшего уполномоченного по региону.

Я зажмурился.

— Вы будете отвечать за безопасность и операции в этом регионе – в тесной координации с тремя другими региональными уполномоченными Северной Америки.

— Э… — пробормотал я. – Что это означает?

— Что вашей работой будет защищать смертных в этом регионе. Противодействовать всем сверхъестественным угрозам и представлять Совет в дипломатических вопросах. Оказывать поддержку и содействие другим чародеям , которые обратятся к вам за помощью и защитой, а также – при необходимости – уничтожать врагов Совета, таких, как Красная Коллегия и ее союзники.

Я нахмурился.

— Гм… собственно, этим я и так занимаюсь.

Лицо Люччо расплылось в первой по-настоящему теплой улыбке, которую я на нем видел. Улыбка эта разгладила морщины на лбу, а новые морщинки сбежались к уголкам глаз.

— Значит, теперь вы будете делать это в сером плаще, — лицо ее снова посерьезнело. – Вы ведь боец, Дрезден. Если Белый Совет надеется выжить, нам нужно больше таких, как вы.

Она встала из-за стола и пошла к стойке, захватив с собой пустые бутылки.

Когда она вернулась, я как раз справился с тугой застежкой и накинул тяжелую, мягкую серую ткань на плечи. Она остановилась передо мной и оглядела с головы до ног. Рамирес покосился на меня, и улыбка его сделалась шире. Морган тоже посмотрел в мою сторону, и по лицу его можно было сделать заключение, будто кто-то сунул нож ему в гениталии. Мак при виде меня в плаще чуть сдвинул брови и надул губы.

— Спасибо, — тихо произнесла Люччо и протянула мне бутылку.

Я кивком поблагодарил ее и принял пиво. Мы чокнулись бутылками и выпили.

— Что ж, хорошо, коммандер, — сказала Люччо; голос ее снова сделался резким, деловым. – Это ваша территория, и вы располагаете самыми свежими разведданными об учениках Кеммлера. Каков будет наш следующий шаг?

Я откинул упавшую на глаза прядь волос.

— О’кей, Страж Люч… то есть, капитан Люччо. Давайте-ка сядем и поработаем. Темнеет, и времени у нас осталось в обрез.

Шел дождь, когда я отворил дверь Мёрфиного дома, поэтому серого плаща я не снимал. Я проковылял на кухню, где Томас, Баттерс и Боб разложили на столе свечи, бумагу, карандаши и пустые банки из-под пива.

При виде меня Томас разинул рот.

— Срань господня, — только и сказал он.

Баттерс удивленно посмотрел на Томаса, потом на меня.

— А? Что?

— Гарри! — вскричал Боб, и оранжевые огоньки в его глазах вспыхнули ярким огнем. — Ты стырил плащ у Стража?

Я хмуро покосился на них и стащил плащ. Тот упал на пол, накрыв едва не всю кухню.

— Не крал я ничего, — из гостиной, прихрамывая, но оживленно виляя хвостом, вышел Мыш, и я почесал его за ухом.

— А! — догадался Боб. — Значит, ты снял его с тела.

— Нет, — раздраженно буркнул я и плюхнулся на стул у стола. — Меня завербовали.

— Срань господня, — повторил Томас.

— Я не понимаю, — пробормотал Баттерс.

— Гарри устроился в тайную чародейскую полицию, — восторженно выпалил Боб. — Теперь он сам будет карать и миловать по своему разумению! Ох, и круто же!

Томас посмотрел на меня, потом на дверь за моей спиной. Потом снова на меня.

— Я один, — негромко сказал я. — Не напрягайся.

Он кивнул.

— Что случилось?

— Много всякого, — сказал я. — Некогда все рассказывать. Но Стражи в городе, хоть я и не слишком беспокоюсь о том, что они начнут ползать по всем щелям и вынюхивать чужие секреты.

— Почему это? — удивился Томас.

— Потому, что в настоящий момент все пятеро находятся в гостинице в центре города — принимают душ и меняют бинты, пока я не нарыл побольше информации о Кеммлеровых наследниках.

Томас медленно зажмурился.

— Все пятеро... и ранены?

Я кивнул, сердито сжав губы.

— Уау, — вполголоса сказал Томас. — Что, так хреново?

— Они завербовали меня, — кивнул я.

— Тогда действительно дело швах, — жизнерадостно согласился Боб.

Я посмотрел на разбросанные по столу бумаги.

— Может, хоть вы, ребята, меня порадуете? Нашли чего-нибудь?

Баттерс несколько раз моргнул и принялся рыться в бумагах, поднося их по очереди к свече, чтобы разглядеть.