– Где он сейчас? – спросил я.

– В нашем центре. Ему осталось недолго. Его к нам положили недели две-три назад, сейчас это всего лишь вопрос времени. А тогда мне пришлось вызвать охрану. Он обезумел. Вытащил меня из-за стола, припер к стене…

– Что-что? – изумился я.

– Припер к стене. Обозвал грязным пидором, меня, мол, нельзя подпускать к пациентам, потому что я сам их заражаю.

– О господи! – вздохнула Кортни.

– Он тебя ударил? – спросил я.

– Нет. Да это все было год назад. Я крупнее и сильнее, мог бы запросто его свалить, но сдержался, постарался успокоить и объяснить, что злобой горю не поможешь. Он меня выпустил, рухнул на стул и заплакал: боже мой, что скажут дома! что обо мне подумают!

– Откуда он родом? – спросила Кортни.

Бастиан замешкался и посмотрел на меня:

– Представляешь, он ирландец.

– Шутишь? Я не слежу за новостями из Ирландии. Неужели и там болеют СПИДом?

– Им болеют везде, – сказал Алекс. – В других местах болезнь не приобрела такой размах, но случаи есть повсюду.

– Почему он не захотел умереть дома? – спросил я. – Почему остался в Америке?

– Сказал, не желает, чтоб родные узнали. Лучше, мол, умереть в одиночестве, чем открыть правду.

– Видали? – сказал я. – Эта сволочная страна ничуть не меняется. Всё тайком да украдкой.

К нашему столику подошел официант, смахивавший на музыканта группы «Бон Джови»: огромный начес, кожаная жилетка на голое тело, открывавшая мохнатую грудь.

– Как вам ужин? – спросил он, нервно улыбаясь. – Я вот тут оставлю, рассчитайтесь поскорее. – Средь тарелок официант пристроил маленький серебряный поднос и нацелился уйти.

– Погодите, – остановил его Алекс. – Никто не просил счет. У нас еще десерт и кофе.

– Извините, надо подготовить этот столик. – Официант стрельнул взглядом в наших соседей. – Мы не ожидали, что вы так задержитесь.

– Мы здесь меньше часа, – сказал я.

– И еще не добрались до десерта и кофе, – нахмурилась Кортни.

– Если угодно, я организую вам кофе на вынос.

– Нет, не угодно! – отрезала Кортни. – Боже ты мой!

– Заберите счет, а мы, как надумаем, закажем еще что-нибудь, – сказал Бастиан.

– Не могу, сэр. – Официант озирался, ожидая подкрепления. От бара за происходящим наблюдала пара его коллег. – Столик заказан другими гостями.

Я оглядел зал:

– И где же они?

– Еще не прибыли. Но будут с минуты на минуту.

– Я вижу четыре пустых столика, – сказала Кортни. – Посадите ваших гостей за любой из них.

– Они просили именно этот.

– Тогда им не повезло, – сказал Алекс. – Потому что он уже занят.

– Прошу вас. – Официант опять покосился на наших соседей, которые, ухмыляясь, наблюдали за сценой. – Не устраивайте скандал. Подумайте о других посетителях.

– Да что ж такое-то! – Закипая, Бастиан бросил салфетку на стол. – Вы нас гоните, что ли? Почему? За что?

– На вас жалуются, – сказал официант.

– Из-за чего? – опешил я.

– Делайте, что сказано, и валите отсюда к чертовой матери! – донесся голос от соседнего столика. Во взгляде пожирателя стейка плескалось омерзение. – Люди хотят спокойно поужинать, им противно слушать вашу нескончаемую болтовню о педрильской заразе. Если уж ее подхватили, вас вообще нельзя сюда пускать.

– Никто ничего не подхватил, кретин! – заорала Кортни. – Эти люди – врачи! Они помогают жертвам СПИДа!

– Вряд ли слово «жертва» тут уместно, – набычилась спутница толстяка. – Какая жертва, если сам напросился.

– Что за хрень? – Я бы рассмеялся, не будь так ошарашен ее словами.

– Официант, выкиньте их тарелки и приборы, – сказал толстяк. – Ими нельзя больше пользоваться. И я рекомендую вам надеть перчатки.

Бастиан встал и направился к его столику. Официант испуганно отпрянул, мы с Алексом вскочили, не зная, что делать в такой ситуации.

– Лучше уйдем. – Кортни схватила Бастиана за рукав. – Только не думайте, что мы оплатим счет, – сказала она официанту. – Сверните его трубочкой и засуньте себе в одно место.

– Ты что, совсем уже? – Бастиан пихнул толстяка в грудь. Стал заметен его голландский акцент – так бывало, когда он злился всерьез. Я боялся этих проявлений и называл их «страшным тоном». – Буровишь невесть что. Поищи в себе хоть каплю человечности.

– Иди на хер отсюда, пока я полицию не вызвал! – Жирный ничуть не испугался, что Бастиан моложе, крепче и выше ростом. – Забирай своих дружков и валите в Вест-Виллидж, там таким уродам самое место.

Бастиана трясло, изо всех сил он сдерживался, чтоб не выкинуть толстяка в окно. Наконец овладев собою, развернулся и пошел к выходу. Под взглядами посетителей ресторана мы вышли на улицу в бликах огней из угловых окон «утюга».

– Сволочи. – Бастиан зашагал к бару. Всем нам хотелось напиться. – Подонки. Запоют по-другому, случись это с ними. Хорошо бы. От всей души им этого желаю.

– Ты это сгоряча. – Я его обнял и притянул к себе.

– Нет. – Бастиан вздохнул и ткнулся головой мне в плечо. – Пожалуй, не сгоряча.

Юноша, осипший, как после долгого молчания, попросил не раздергивать шторы. Однако в палате № 711 и так хватало света, чтобы его разглядеть. Ему было лет двадцать, но весил он не больше ста фунтов. Лежавшие поверх одеяла руки с исхудавшими пальцами и остро торчавшими локтями были точно палки. Ввалившиеся щеки и обтянутый кожей бугристый череп наводили на мысль о чудище из романа Мэри Шелли, темные язвы на шее и над правым глазом пульсировали, точно живые.

Всякий раз Шаниква предупреждала: станет нехорошо, уходите, пациент не должен видеть ваше отвращение, но я еще ни разу не спасался бегством. Сегодня она настояла, чтобы я надел халат и маску, и я последовал ее наказу, хотя кровать пациента была затянута белым пластиковым пологом, что напомнило сцену из фильма «Инопланетянин»: пришелец при смерти, дом Эллиота окружен санитарным кордоном. Назвавшись, я объяснил цель своего прихода; больной кивнул и раскрыл глаза шире, словно так пытаясь вобрать в себя больше жизни. Потом заговорил, но речь его казалась продолжением затяжного приступа кашля.

– Я вам рад. Меня редко навещают. Уже давно никто не приходит, кроме больничного священника. Он заглядывает каждый день. Я сказал, что я неверующий, а он все равно приходит.

– Хотите, чтоб он прекратил свои визиты? Если так…

– Нет, пусть ходит, – поспешно сказал больной.

– Ну ладно. Как вы себя чувствуете сегодня?