В общем, согласно квантовой механике, в основе материи лежат не частицы и не волны, а «кванты» или «квантовые частицы». А в дочерней теории, которая получила название «квантовая теория поля» или «теория квантового поля» — эти кванты являются и вовсе просто «возмущением соответствующего квантового поля». То бишь, например, электрон — возмущение электрического поля.

Вы понимаете? Ха-ха, наверно, не слишком хорошо. Вот я и не сдала экзамен…

Ведь тут мы еще и должны разобраться, что такое «поле». Я могу попробовать это вам объяснить, но нам это нужно? Наверное, нет, подумала я. Особенно потому, что мой мозг отказывается всерьез воспринимать эту теорию.

Кстати, да, если кто забыл, в квантовой физике квантовые частицы еще и «нигде не находятся». Уравнения описывают лишь вероятность найти частицу в том или ином месте. Обратите внимание — вероятность НАЙТИ, а не вероятность ее четкой локализации в этом месте. Опять сложно, да? Вот и не смейтесь, что у меня были проблемы с экзаменом.

Отсюда все эти «электронные облака», размазанность электрона по орбитали… И соображения, согласно которым вообще все эти частицы-волны — это «волновые функции» — такие, видимо, облачка вроде электронного, размазанные в пространстве.

Я вздохнула.

На бумажке уже была расписана схема двухщелевого эксперимента. Написана волна Де Бройля. Я и уравнение Шредингера зачем-то намалевала (я крута, да, могу его написать!). Зачем только?

Это никак не помогало мне сообразить, как именно Эйнштейн сделал свою призму и отправил меня сюда.

Я подперла голову рукой и принялась думать на тему «коллапса волновой функции».

Готовьтесь, сейчас я вам об этом расскажу. Потому что это вообще очень загадочная штука. И появилась она опять же из-за двухщелевого эксперимента (про него читайте в приложении).

А коллапс волновой функции — это, знаете, такая штука, которую не смогли понять ни Эйнштейн, ни Бор (хоть каждый имел свое мнение по ее поводу). Означает она, что пока нет «наблюдателя», то квант ведет себя, как волна, то есть «с придурью и неоднозначно». А когда появляется «наблюдатель», то живенько проявляет нормальное и однозначное поведение примерной частицы.

То есть наблюдатель влияет на ход эксперимента, как вам такое?!

Хотя, знаете, понятие «наблюдатель» весьма размыто. В строгой науке «наблюдатель» — это вовсе не исследователь с ручкой и тетрадкой, а измерительный прибор, который измеряет эту частицу. То есть не измеряем — волна. Стали измерять — частица. Иными словами, при появлении измерителя волновая функция «коллапсирует», приобретает определенное положение в пространстве, становится законопослушной частицей.

Но во псевдонаучных рассуждениях под «наблюдателем» часто понимают человека, то есть «разум», «сознание» (как раз дяденьку или тетеньку с ручкой и тетрадью). А отсюда — всякие концепции о том, как разум напрямую влияет на поведение материи, «квантовая психология» и прочее в этом духе.

Я все же ученый и от такой трактовки далека. Хоть и не отрицаю влияние разума.

А полностью подтвержденного объяснения коллапса волновой функции до сих пор нет. Нильс Бор однажды сказал что-то о том, будто да, при появлении наблюдателя волновая функция коллапсирует в определенную частицу, а где мы эту частицу обнаружим — вопрос чистой случайности. Дружище Альберт не любил случайности. «Бог не играет в кости!» — сообщил он Бору.

Но Бор уел и старину Эйнштейна. «Альберт, не говорите Богу, что ему делать!». И вот эта не до конца понятная «трактовка» Бора стала наиболее известной и принятой, вошла в историю под названием «копенгагенской». По мне — так она ничего не объясняет.

Куда лучше (на мой взгляд) подзабытая трактовка все того же логичного старины Де Бройля… Только она оставляет необъяснимым другой эксперимент, про который — честное слово — лень думать.

И про многомировую трактовку тоже думать не хочу, хоть я сама убедилась, что другие миры есть…

Ну что же… Я опустила взгляд на бумажку со своими формулами и рассуждениями. Ну, коллапсирует она, мне-то что…

Тогда я принялась отчаянно вспоминать всю нашу беседу с Эйнштейном. Похихикала немного… Вот мы прозвали «старого Бориску» Эйнштейном, а ведь как раз Эйнштей был не слишком благосклонен ко многим положениям квантовой физики, о чем свидетельствует и его легендарный диалог с Бором.

Что там говорил Эйнштейн (наш, который Борис)…

Я прикрыла глаза. Вот я сижу на шатающемся стуле напротив Эйнштейна. И он говорит мне про призму: «Она помогает человеку совершить квантовый скачок в другую Вселенную нашей Мультивселенной. Можно сказать — в другой мир!».

Квантовый скачок! О Боже… Квантовый скачок — это скачкообразные переход квантовой системы (атома, молекулы, ядра) из одного состояния в другое, с одного энергетического уровня на другой. Так просто…

То есть в моем случае — Эйнштейн своей призмой заставил меня скакнуть на какой-то более высокий энергетический уровень, который позволяет оказаться в другом мире!

Только вот как я эту энергию усвоила…

«Вот если бы ты разобралась в теории мембран и в моих квантовых выкладках, то знала бы, что при квантовом скачке тебя может перекинуть только в подходящие тебе условия. В такие, где квант вроде тебя прекрасно может существовать…» — громом прозвучал у меня в голове голос Эйнштейна.

Я распахнула глаза. Сердце быстро заколотилось, даже руки немного задрожали от приятной тревоги. Тревоги, которую ощущаешь, когда наконец, встал на верную дорогу. Нужно только пройти ее! Нужно, чтобы все не сорвалось в самый неподходящий момент.

«Квант вроде тебя!» — повторила я мысленно.

Эйнштей заставил меня (а, может, каждую частицу во мне) проявить квантово-волновые свойства. Вроде как волны Де бройля у таких больших объектов может и не быть… Но выходит, что-то такое есть! А потом заставил меня перейти на более высокий энергетический уровень. Видимо, тот луч из линзы и был энергией!

То есть, обретая новую энергию, я скакнула на более «высокую орбиталь» — в другой мир! Отсюда и заверения Эйнштейна, что попаду в лучший мир. Он — более «высокая орбиталь», поэтому все!

— Не понимаю только, чем этот мир «лучше» … — пробубнила я вслух.

— Не понимаешь? — услышала вдруг знакомый долгожданный голос. Гадор, как водится, вошел в зал бесшумно. Тяжелая горячая рука легла мне на плечо, и я автоматически накрыла ее своей ладонью. — Тут как раз все понятно. Этот мир лучший — не объективно, а для тебя!

— Что?! — растерянно переспросила я и обернулась к нему. Перед глазами плыло, как бывает, когда зачитаешься до утра.

Гадор усмехнулся. Кстати, особо усталым он не выглядел. Скорее собранным и сосредоточенным.

— Вот ты, когда жила в своем мире, ведь не предсказывала будущее? И природный дар не был проявлен был, ведь так? То есть твой ученый маг отправил тебя в мир, в котором тебе будет «лучше» — проявятся твои скрытые сильные свойства и таланты. Возможно, в твоем мире они и вовсе не могли проявиться. Каким бы ни был этот мир, для тебя он — лучший.