“Благая Зория, пошли нам обеим сил, — взмолилась жрица. — Это наше трудное положение заставляет нас вести себя так вздорно”.

Их не только до сих пор не казнили, но и поселили в просторном трёхэтажном доме, и дали всё необходимое для приготовления вполне сносной пищи. И всё же они были, несомненно, пленницами: два молчаливых стража, на вид необычных и пугающих, словно сошедших с изображающих демонов резных панелей в храме, постоянно торчали у дверей снаружи. Ещё один караулил на крыше — как обнаружила к своему ужасу Утта, решившая однажды воспользоваться солнечной погодой и вынести наружу и разложить на воздухе кое-какую одежду для просушки. Противоестественное создание спрыгнуло на балкон прямо перед жрицей, как только она вышла туда, прижимая к груди охапку сырого белья, и так её напугало, что Утта чуть не рухнула замертво прямо тут же.

Этот фаэри отличался от других охранников — меньше походил на человека и больше — на лысую крупную обезьяну или гладкокожую ящерицу, с огромными когтями, торчащими из дыр на концах пальцев перчаток, безобразными носом и ртом, похожими на собачью пасть, и янтарными глазами без зрачков. Сумеречный страж так угрожающе заворчал и так неистово взмахнул своим листообразным ножом у неё перед носом, что Утта даже и не подумала попытаться объяснить ему, сколь невинна её хозяйственная затея, и предпочла поспешно юркнуть обратно.

“Что эти существа думают, мы собираемся делать? — удивлялась она в тот день, буквально скатившись вниз по лестнице обратно в большую гостиную. — Прыгнем с балкона и улетим? И что, он убил бы меня, лишь бы не дать мне такой возможности?” И в душе сестра Утта преисполнилась неприятной уверенности, что да, так бы он и поступил.

— Зачем они нас держат? — вопросила жрица, когда беспокоившие их звуки раздались вновь. — Если та женщина в чёрном так сильно ненавидит наш род — эта их королева или кто она там, — почему она просто не прикончит нас и не успокоится?

Мероланна сотворила на груди знак Тригона.

— Не говори так! Возможно, она хочет потребовать за нас выкуп. Во всякое другое время я бы сказала “Нет, никогда!”, но сейчас я бы многое отдала, чтобы оказаться в собственной постели и увидеть малютку Эйлис и остальных. Мне страшно, сестра.

Утте тоже было страшно, но она сомневалась, что их держат ради выкупа. Что такого могли кровожадные квары надеяться получить в обмен на вдовствующую герцогиню и служительницу Зории?

Кто-то постучал в дверь большой гостиной, а затем распахнул её. Гостем оказался странный получеловек-полуфаэри, называвший себя Кайином.

— Чего вы хотите? — голос Мероланны звучал резко, но Утта знала, что за злостью кроется испуг, вызванный его неожиданным появлением. — Ваша госпожа желает удостовериться в наших страданиях? Скажите ей, что сквозняки в доме могли быть и посильнее — но лишь самую малость.

Он улыбнулся — это было одно из тех немногих выражений, от которых лицо его становилось почти совершенно человеческим.

— Вас она, по крайней мере, потрудилась запереть. Обо мне же она думает так мало, что позволяет вольно разгуливать, всё равно как ящерице по стене.

— Что там происходит, Кайин? — спросила Утта. — Там что-то так ужасно шумело всё утро, но мы ничего не видим, кроме тумана.

Кайин пожал плечами:

— Вы действительно хотите увидеть? Это мрачные вещи. И мрачное время.

— О чём вы? Конечно же, мы хотим!

— Идёмте, — согласился он с интонацией человека, понимающего, что бессмысленно спорить с глупцами. — Я покажу вам.

Они последовали за его мягкими шагами вверх по лестнице, на балкон последнего этажа, к которому Утта не приближалась с того самого дня, как ящероподобный сторож прогнал её оттуда. Туман никуда не исчез, но с такой высоты было видно, как низко он висит: будто на землю, как на кровать, небрежно набросили пушистое покрывало. Здесь скрипы слышались будто бы даже отчётливей, и на мгновение Утта оказалась так захвачена открывшимся видом — огромное облако тумана, а за ним залив и далёкие башни замка Южного Предела, её недостижимого ныне дома, — что почти забыла о жутком стороже. И тут он свесился с крыши над их головами и спрыгнул на балкон.

Мероланна взвизгнула от неожиданности и страха и непременно упала бы, не поддержи её Утта. Охранник взмахнул своим широким коротким мечом и зарычал — трудно было сказать, говорит ли он на некоем странном языке или просто издаёт звуки, призванные их напугать. Зубы у него были острые и длинные, как у волка.

Кайин, однако, даже не шевельнулся.

— Уйди, Рыло. Скажи своей госпоже, что я вывел этих двух леди подышать воздухом. Коль скоро она пожелает убить меня за это, она вольна поступить так. Если же у тебя ко мне иное дело — оставь нас.

Тварь уставилась на него своими яркими злобными буркалами, но в их выражении проглядывало нечто большее, чем просто животная ярость.

“Что же это за создания, — Утта не переставала задавать себе этот вопрос, — эти… фаэри? Боги ли создали их? Демоны это или всё же у них есть души, как и у нас?”

Существо фыркнуло, что прозвучало как предупреждение, вскарабкалось обратно на крышу так же проворно, как до того спустилось, и скрылось из виду.

— О, меня всю просто трясёт, — Мероланна высвободилась из рук Утты и принялась обмахиваться ладонями. — Что это был за кошмар?

Кайина её реакция, казалось, позабавила.

— Ученик из клана Благородных Воителей — и моих кузенов, собственно говоря. Но он знает, что меня нельзя трогать, и тень этого запрета ложится также и на вас, как я смотрю, — он произнёс это так, будто не был до конца уверен, что та тварь его послушается, и Утта невольно задумалась о том, насколько близки они были к изгнанию обратно в дом… а то и к чему похуже.

— Как вы можете называть своим кузеном такого монстра? — Мероланна всё ещё яростно обмахивалась, будто пытаясь разогнать не только воздух, но и неприятные воспоминания. — Вы совсем не такой, Кайин. Вы почти как… как один из нас.

— Но мне придали такую форму, герцогиня, — он слегка поклонился. — Мой повелитель знал, что мне придётся много времени провести среди вашего племени, и он наделил меня даром изменения, чтобы сделать меня… это трудно объяснить… мягким, как тесто, дабы я мог придать себе сходство с тем, что будет находиться вокруг. Таким и оставался я долгие годы — жалкое подобие, но его хватало, — пока не был пробуждён вновь.

— Пробуждён для чего? — эту историю Утта слышала впервые. Она-то полагала, что Кайин — просто ошибка природы или курьёз, плод соития между кем-то из племени кваров и человеком.

Кайин покачал гладко причёсанной головой. Теперь, после его слов, Утта не могла не взглянуть на молодого мужчину пристальнее — и не заметить, что в нём действительно есть что-то очень странное: его облику недоставало приметных черт. А ведь всё так: ей никогда не удавалось вызвать в памяти его лицо.

— Я и сам не знаю ответа, — откликнулся мужчина. — Желанием моего короля было предотвратить войну между нашим народом и вашим, если б только он нашёл средство, но я не думаю, что смог ощутимо помочь этому желанию осуществиться. Честно говоря, для меня это загадка, — он вскинул голову. — А, вот — вы слышали? Опять начинается.