Однажды, когда плот плыл вдоль отлогого песчаного берега, дон Пабло и его семья заметили метрах в двухстах от себя крокодила, направлявшегося к реке. По всей вероятности, он только что пробудился от спячки, так как все тело его было облеплено засохшим илом, в котором он провел лето.

В ту же минуту на песке промелькнули две тени, отброшенные двумя огромными коршунами, которые описывали в воздухе широкие круги, вытянув шеи к земле, словно наметили своей жертвой крокодила.

При виде их пресмыкающееся сразу остановилось, почуяв угрожающую ему опасность, и прижалось к земле. По ярко-оранжевому оперению головы и по белоснежным крыльям в паривших птицах можно было безошибочно узнать коршунов из породы королевских грифов140. Всякий раз, когда крылатые хищники взмывали кверху, крокодил торопливо делал несколько шагов по направлению к берегу, а как только коршуны начинали спускаться к земле, пресмыкающееся снова замирало, зарываясь поглубже в песок.

Крокодил был уже в какой-нибудь сотне метров от реки, как вдруг птицы спустились на землю и уселись прямо против него; вскоре один из грифов в несколько прыжков очутился подле чудовища и настолько приблизился к нему, что оно уже раскрыло свою пасть, чтобы схватить смельчака. Но птица одним взмахом крыльев оказалась за пределами досягаемости. Тогда подлетел второй коршун и поместился с противоположной стороны.

Теперь оба пернатых хищника поочередно стали нападать на крокодила, стараясь выклевать ему глаза. Несмотря на отчаянное сопротивление пресмыкающегося, одному из них удалось вонзить свой острый клюв в глаз крокодила. Чудовище взревело от безумной боли и с яростью начало бить хвостом по сторонам. Однако на коршунов это произвело не слишком сильное впечатление: они только отодвинулись на несколько метров, чтобы избежать зубов и когтей страшного противника, но, как только первый взрыв бешенства улегся, обе птицы снова принялись за дело, стремясь совершенно ослепить крокодила. Напрасно разевал он свою угрожающую пасть, напрасно поворачивал голову то вправо, то влево – он постоянно встречал клюв одного из хищников, целившегося в его еще здоровый глаз.

Медленное течение реки в этом месте позволяло нашим путешественникам следить за всеми перипетиями этой борьбы; они еще долго могли видеть, как тело гигантской ящерицы извивалось на песке между двумя коршунами; но голова пресмыкающегося уже не была обращена к реке, к которой он все же, по-видимому, стремился, как к убежищу. Выбившееся из сил чудовище направлялось в лес, которого оно уже не узнавало более, так как было совершенно слепо.

Гуапо объяснил, что коршуны не оставили бы его в покое, пока не выклевали бы оба глаза, так как это единственное, что им было нужно от него. Теперь чудовище сделается, вероятно, добычей ягуаров или других, более слабых, хищников, которым уже нечего было бояться того, кто так недавно внушал им смертельный страх.

Индеец еще долго рассказывал разные истории о крокодилах и утверждал, что каждый год в реках Южной Америки их жертвою падает множество людей и что крокодил в этом отношении гораздо опаснее акул141. Говорят, что в одних местах они более свирепы, чем в других, но, быть может, это объясняется тем, что в разных реках, а иногда в разных местах одной и той же реки водятся отличные друг от друга породы.

Существует настоящий крокодил со сплюснутой мордой и крупными, торчащими наружу клыками и кайман, морда которого шире и напоминает голову щуки. Обе эти разновидности часто встречаются в одной и той же реке, где, впрочем, живут отдельно одна от другой. А так как крокодил сильнее аллигатора и чаще нападает на человека, то этим и можно объяснить различие мнений о свирепости этих пресмыкающихся; в то время как одни считают их совершенно безобидными животными, другие, наоборот, утверждают, что сами не раз были свидетелями их кровожадности. В самом деле, в любой из деревень, расположенных вдоль берегов Амазонки, можно встретить несколько человек, искалеченных крокодилом, и жителя такой местности никакими силами не заставить переплыть реку, в которой водятся эти пресмыкающиеся.

В довершение Гуапо прибавил, что нет другого средства спастись, когда тебя схватил крокодил, как изо всей силы вцепиться ему пальцами в глаза; в таких случаях он немедленно выпускает добычу, потому что всякая угроза его зрению приводит это чудовище в ужас.

Само собой разумеется, что надо обладать необыкновенным присутствием духа, чтобы прибегнуть к такому приему, в особенности если принять во внимание, что крокодил в эту минуту не только раздирает свою жертву острыми зубами, но одновременно и увлекает ее на дно реки, где та неизбежно теряет сознание. Тем не менее, по словам Гуапо, индейцам и даже женщинам удавалось не раз, пуская в ход это средство, вырываться из пасти свирепого животного.

Наши путешественники уже приближались к Амазонке, и приток ее, по которому они плыли, начал делиться на несколько рукавов, вливавшихся в великую реку отдельными устьями. Иногда, подъезжая к одному из таких разветвлений, наши герои находились в большом затруднении, так как не всегда русло главной реки было совсем широким, и они легко могли ошибиться в выборе, направив плот в один из боковых рукавов, что завело бы их в какой-нибудь тупик.

Гапо – так называлась местность, по которой они плыли, носила в высшей степени своеобразный характер; эта обширная область простирается по обоим берегам Амазонки и некоторых из ее притоков; ежегодно она в течение нескольких месяцев подвергается наводнению и представляет в это время необычное зрелище леса, затопленного на протяжении нескольких тысяч квадратных километров.

Деревья, встречающиеся в этой местности, сохраняют свою зелень и над поверхностью разлившихся вод; они принадлежат к самым разнообразным породам, большая часть которых не произрастает в других областях. Несмотря на наводнение, на этих деревьях живет множество птиц. В этом нет ничего удивительного, если существуют даже целые племена, населяющие затопленный лес и устраивающие жилища на деревьях; говорят, что эти дикари лазят по стволам и перебираются с ветки на ветку с проворством настоящих обезьян.

Правда это или нет, но, во всяком случае, в этих рассказах нет ничего невероятного, так как теперь уже установлено, что племя гуарани142 в устьях Ориноко живет на вершинах мавриций143 все время, пока длится наводнение.

Они сооружают на этих деревьях площадки и ставят на них хижины, даже с очагами из битой глины; с места на место они переезжают в челноках, на которых также ловят рыбу, являющуюся главным предметом пропитания.

Одна из самых красивых пальм, которые только существуют на свете, мавриция достигает тридцати трех метров высоты и растет всегда по нескольку деревьев рядом; часто она образует большие пальмовые леса, которые тянутся по берегам реки на протяжении нескольких миль.

Листья ее не перисты и не распускаются султаном, как у большинства пальм, ранее описанных нами, а образуют громадный веер на конце стебля, имеющего около тридцати сантиметров в толщину и до четырех метров в длину; взрослый человек не может поднять больше одного из таких листьев.