меняли их, как делали это раньше. Они избегали заходить в комнату Джессики. Как Пол и как Лето.

Сколько раз Пол приходил сюда просто побеседовать с мамой, обсудить политику и философию, прояснить интересные моменты истории Дома Атрейдесов, обсудить легенды Империи или просто поговорить о необычной рыбе, которую Гарни поймал в одном из доков.

Лето сел на диван Джессики. Он был в своей повседневной форме – кителе, рубашке, бриджах и сапогах.

– Здесь лучшее место для разговора, Пол. Посиди со мной.

Пол испытал неловкость.

– Вы уверены, сэр? Может, нам лучше пойти в ваш кабинет или в другое место для встреч?

Лето откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

– Нет, лучше останемся здесь.

Пол сел рядом с отцом, одновременно чувствуя неудобство и душевный покой. Отец некоторое время молчал, а потом сказал:

– Ты прекрасно справлялся с обязанностями герцога, пока я был на Кайтэйне. – Он уже говорил это, но Полу показалось, что теперь Лето вложил во фразу новый смысл. После длинной паузы отец продолжил. – Я… я горд, что у меня такой сын.

Полу стало тепло на душе. Отец не из тех, кто направо и налево расточает пустые похвалы. На лице Лето лежал отпечаток тяжкого бремени, давящего на его плечи, и самым тяжелым являлась катастрофа рыбной отрасли.

– Я всегда готов помочь, – сказал Пол, – пусть даже просто словом поддержки.

Лето улыбнулся.

– Именно это мне и нужно сейчас; следует разобраться в некоторых противоречивых мыслях.

Пола всегда впечатляло хорошее отношение отца к слугам. Лето не жалел труда на то, чтобы запомнить всех по именам. Приехав с Кайтэйна, герцог рассказывал, что большинство аристократов просто не замечают людей в своих свитах. Пол понимал, что заботливое отношение к людям – основная причина всеобщей народной любви к Лето Атрейдесу. Юноша тоже хотел стать таким лидером.

Казалось непонятным, почему герцог временами проявляет холодность с самыми близкими ему людьми. Пол подумал о матери, которая покинула дом уже два месяца назад. За это время они не получили от нее ни одного сообщения.

Пол налил им обоим горького чая, увидев, что отец полностью погрузился в невеселые мысли. Герцог бесцельно смотрел на прихотливо сотканный стенной ковер. Пол вдруг заметил, что отец похудел, а лицо его заметно осунулось.

Лето наконец заговорил:

– Снова приезжал Якссон Ару. Он пытается завлечь меня в ряды заговорщиков.

Пол встревоженно выпрямился, вспомнив о кровавых преступлениях, совершенных этим человеком.

– Он здесь, на Каладане? Ты сказал об этом Сафиру?

Лето постучал пальцами по подлокотнику дивана.

– Он подошел ко мне на рынке возле рифа два дня назад. Его уже давно нет здесь.

Эти два дня отец казался сильно удрученным, отчужденным и сторонился общения. Теперь Пол понял причину.

– Он угрожал тебе?

Пол живо вспомнил виденный им несколько месяцев назад страшный сон, когда он проснулся с ощущением, что отцу грозит смертельная опасность; и оказалось, что как раз в это время произошла террористическая атака на Оторио. Юноша почувствовал опасность за тысячи световых лет.

– Якссон не станет мне вредить. У него есть, пусть и злодейский, но определенный моральный кодекс. – Лето тяжело вздохнул. – Он хочет, чтобы я понял его, чтобы согласился с ним и стал участником движения Союза Благородных.

Пол почувствовал, что оскорблена честь отца.

– Но это же смешно.

– О, не все так просто, его логика и обоснования убедительны – с определенной точки зрения. Он отчаянно хочет меня заполучить и думает, что я – и Каладан – вздохнем свободно, если треснет по швам Империя Коррино.

Полу стало муторно на душе.

– Но ты же не думаешь присоединяться к нему? Он еще хуже, чем граф Фенринг. Я не доверяю ни тому ни другому.

– Мудрые слова. – Лето наклонился вперед, ссутулившись. Разговор о тяжких проблемах не облегчал его бремени. – Уверяю тебя, я очень осторожно выбираю дорогу, по которой собираюсь идти. Император Шаддам действительно накопил огромные богатства благодаря произвольному налогу, и его понятия о чести… весьма гибкие и растяжимые. Время, проведенное при императорском дворе, убедило меня, что это помойная яма, наполненная низшими формами жизни, людишками, готовыми на все, лишь бы урвать кусок богатства или влияния. У Дома Атрейдесов нет столь уродливых амбиций. Люди Каладана не такие. – Он решительно тряхнул головой. – Но разложение старого имперского правительства – это причина того, что Союз Благородных набирает силу и убеждает в своей правоте все больше и больше аристократов – таких, как я.

Встревоженный Пол погрузился в сказанное отцом, стараясь решить проблему, как разбирался с заданиями, который давал ему Сафир Хават. Он снова спросил, но уже спокойнее:

– Ты на самом деле думаешь об этом? Вы не таковы, сэр. Ты согласился с Якссоном Ару теперь, после того как многое узнал о разложении императорского двора?

– Нет. Но пока он считает, что я могу всерьез подумать об этом, я для него как зрелый плод, до которого он пока не может дотянуться, и именно это сохраняет безопасность Каладана – и твою. – Он положил ладонь на руку Пола. – В будущем тебе, как лидеру, придется сталкиваться с такими непростыми решениями.

Пол решил изменить подход.

– Но Якссон Ару убил на Оторио тысячи человек!

Вместо того чтобы ужаснуться, Лето устало вздохнул.

– Шаддам убил гораздо больше людей. Я могу вспомнить множество таких случаев.

Пол опустил голову.

– Мне трудно охватить это умом.

Лето горько рассмеялся.

– Отлично! Это означает, что ты стараешься постепенно разобраться в проблеме и решить ее самостоятельно. Ты действительно мой сын, Пол. Вот о чем я хочу спросить: насколько мы должны хранить верность коррумпированному Императору? Он происходит из древнего рода Императоров Коррино; некоторые еще хуже него, но среди них попадались и правители, действительно заботившиеся о народе.

Пол пытался разобраться, но мысли пошли кругом; юноша вспомнил рассказы о прежних отношения отца с Шаддамом IV, о скандалах и кризисах, произошедших еще до его рождения. Знал он и о том, как поступил его дед с домом Колона, вероятно, по приказу Элруда IX.

Тем не менее он пришел к четкому выводу.

– В нашем роду было больше двух дюжин герцогов Атрейдесов, и наша служба длится больше и простирается дальше и глубже неприязни к одному человеку, каким бы коррумпированным и безнравственным он ни являлся. – Он встал с дивана и принялся расхаживать по комнате матери. – Мы храним верность Империи, а не Императору.

Громкий раскатистый смех Лето удивил сына.

– Да, Пол! Неважно, насколько плох Император Шаддам, но я чту Империю непоколебимой верностью. Я верен трону, а не человеку. Империя существует десять тысяч лет, и, если не считать мелких неприятностей, Дом Коррино управлял ею все это время. – Серые глаза герцога стали серьезными. – Я не могу допустить ее падения из-за недавних непопулярных решений. Иногда мне кажется, что системой, которая просто создана для коррупции, должен управлять плохой или просто упрямый человек. Но общая картина