На рассвете шестого дня операции части 372-й стрелковой дивизии и 122-й танковой бригады подошли к Рабочему поселку № 1 и узкоколейке южнее его. 18-я дивизия и 98-я танковая бригада приблизились к Рабочему поселку № 5, по которому вело непрерывный огонь более 500 орудий и минометов. 128-я дивизия в этот день сломила сопротивление противника в Липках. Успеху здесь способствовал обходной маневр 12-й лыжной бригады.

К исходу 17 января войска Волховского фронта захватили Рабочий поселок № 4 и станцию Синявино. Коридор, разделявший войска Ленинградского и Волховского фронтов, стал совсем узким, менее одного километра. Но этот последний километр оказался самым трудным. Бой принял исключительно ожесточенный характер. Генерал Хюнер до последнего удерживал горловину, обеспечивая выход немецких частей из приладожской «бутылки» на юг, к Синявинским высотам.

Наконец, в 9.30 18 января 1943 года 123-я стрелковая бригада Ленинградского фронта после решительной атаки захватила Рабочий поселок № 1, и ее первый батальон встретился с первым батальоном 1240-го полка 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта. В это время части 136-й дивизии обошли Рабочий поселок № 5 с юга и севера. И здесь в 11.45 произошла встреча воинов 269-го полка 136-й дивизии с передовыми подразделениями 424-го стрелкового полка 18-й стрелковой дивизии.

Подразделения 34-й лыжной бригады, отбив несколько контратак противника с юго-восточной окраины Шлиссельбурга, к 10 часам вышли к Старо-Ладожскому каналу. Развернувшись фронтом на запад, они заперли все выходы вражеским войскам, оставшимся в городе. Во второй половине дня в деревне Липки лыжники-разведчики встретились с бойцами 128-й стрелковой дивизии и 12-й лыжной бригады Волховского фронта.

Батальоны 330-го стрелкового полка 86-й дивизии и броневики из 61-й танковой бригады к 16 часам освободили Шлиссельбург. А к концу дня все южное побережье Ладожского озера шириной от 8 до 11 км было очищено от немецких войск. Правда, значительной части группировки противника (примерно 8000 солдат и офицеров), бросив тяжелое вооружение, удалось уйти из мешка на новую оборонительную линию, спешно создаваемую севернее Синя-вино и по рубежу реки Мойка. Этот рубеж уже заняли 2-й полк полицейской дивизии СС, егеря 5-й горнострелковой и развернувшиеся фронтом на север полки 1-й пехотной дивизии. На подходе была 28-я егерская. В район Мги и Синявино прибывали 21-я и 11-я пехотные дивизии. По советским данным, немцы потеряли в шлиссельбургско-синявинском выступе более 13 тысяч человек убитыми и 1261 пленными. Наши трофеи составили 222 орудия, 178 минометов, 512 пулеметов, 9 бронемашин, 26 танков. В том числе один из «тигров», который был захвачен в районе Рабочего поселка № 5 бойцами 18-й стрелковой дивизии и переправлен в Москву для детального изучения.

Как вспоминает Г.К. Жуков, именно за «Искру» получивший высшее воинское звание: «По ходу операции наблюдательный пункт командующего 2-й ударной армией, где мы находились, переместился в район поселка № 1. Я увидел, с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших блокаду». Вообще, по версии маршала, всю операцию с момента ее начала до момента прорыва он находился на КП генерала Романовского. Под его личным контролем и чуть ли не при личном участии был вытащен с нейтральной полосы ценнейший трофей — подбитый нашими артиллеристами «экспериментальный образец нового тяжелого танка «тигр» № 1, направленный гитлеровским командованием на Волховский фронт для испытаний».

Но вот что интересно. Писать о своих победах всегда приятно, и мемуары об операции оставили многие советские генералы. Вот только Георгия Константиновича, как того крыловского слона, никто из них «не приметил».

Генерал Калашников, начальник политуправления Волховского фронта, вспоминает: «Вечером 17 января на КП 2-й ударной армии, в нескольких километрах от поселка, приехали К.А. Мерецков, И.И. Федюнинский, В.З. Романовский, Л.З. Мехлис. Был там и я. Уточнялись детали встречи с войсками Ленинградского фронта». Странно> что Жукова он не заметил. Ничего об участии Жукова не вспомнил и Мерецков. Ни разу, судя по всему, не видел Жукова ни заместитель командующего фронтом генерал Федюнинский, хотя не преминул отметить, что вечером 17 января «сидел в землянке генерал-лейтенанта В.З. Романовского», ни главный инженер фронта генерал Хренов. Все герои прорыва поместились в той землянке, кроме заместителя Верховного Главнокомандующего. Зато на Лен-фронте много и охотно вспоминают Ворошилова: учил бойцов бросать курить, проверял невский лед на проходимость танков, спокойно постоял под артобстрелом, дождался, пока разрывом не убивало «стоявшего неподалеку полковника», присутствовал на учениях и ходатайствовал перед Говоровым о выдаче красноармейцам дополнительной порции водки.

У загадки может быть только одна разгадка. Отсюда следует: либо все волховские генералы и маршал сознательно умалчивают о вкладе «величайшего», но опального полководца в снятие блокады, что тоже определенным образом их характеризует. Либо Жукова на командном пункте Романовского не было, присочинил, и это вполне вероятно, учитывая привычку Георгия Константиновича приписывать лично себе все победы антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне.

Около полуночи 18 января было передано официальное сообщение о том, что блокада Ленинграда прорвана. Этим же числом Г. К. Жукову было присвоено звание Маршала Советского Союза, затем последовало награждение орденом Суворова I степени № 1. Ордена Суворова получили генерал армии Мерецков и генерал-полковник (с 15 января) Говоров. Орденом Кутузова I степени наградили генерал-лейтенантов И.И. Федюнинского и В.З. Романовского, генерал-майора М.П. Духанова. Отмечать победы салютами товарищ Сталин еще не придумал. Особо отличившиеся в боях 136-я и 327-я стрелковые дивизии были преобразованы в 63-ю и 64-ю гвардейские, а 61-я отдельная танковая бригада стала 30-й гвардейской.

На этом месте Жуков и Мерецков резко обрывают свои воспоминания, хотя операция «Искра» была еще в самом разгаре и продолжалась до конца января. Ведь цели ее еще не достигнуты.

Как же «повернуть на юг и к исходу января выйти на линию…»?

А никак. Ничего не вышло, поэтому дальше нашим орденоносцам и вспоминать неинтересно.

19 января в состав войск 67-й армии для закрепления освобожденного района были переданы части 16-го укрепленного района и 125-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон. Они получили задачу, на случай возможных попыток противника восстановить блокаду, создать пять батальонных узлов сопротивления, подготовить к обороне рубеж: северная окраина 2-го Городка — Рабочий поселок № 5. Восточнее аналогичные мероприятия проводил Волховский фронт. Одновременно ближе к передовой перебрасывались базы снабжения, прокладывалась дорожная сеть.

Войскам Духанова и Романовского в течение суток следовало произвести перегруппировку, повернуть на юг и развивать наступление на Мустолово, Синявино, поселок Михайловский с целью разгрома оперативных резервов противника и выхода к реке Мойка. В перспективе предстояло занять станцию Мга, очистить от врага Кировскую железную дорогу и прочно занять линию Вороново — Сигалово — Войтолово — Воскресенск.