– Нет, не слышал, но гадал, откуда вы могли взять столько серебра.

Златогривый смотрел на девушку и дивился тому, как она изменилась. Глаза её ярко сверкали, губы были слегка приоткрыты, ямочки на щеках покраснели. Она продолжила свой рассказ:

– Наш народ счастливо жил в Серебряной долине много лет и зим. Годы приносили нам достаток, и никто ни в чём не нуждался. Мы редко болели и ещё меньше воевали. Казалось, лучшей жизни и не бывает. Странно, что в Доле не слышали о Серебряной долине.

– Нет, я не слышал. О Розовой долине я знаю, она находится очень далеко, но о землях за ней мы уже ничего не знаем. Серебряная долина лежит недалеко от Розовой?

– Она следующая за Розовой, но путь между ними довольно долгий, так как нужно обогнуть залив ледяного моря, и даже ниже ледника перевал доступен лишь отважным скалолазам, жизнь которых зависит от их ловкости. Но, друг мой, рассказ затянулся. Мне самой он доставляет боль. Послушай же! В те дни, когда мне было лет десять, а брат мой был очень молод, хотя и чрезвычайно силён и красив, как ты сейчас, нежданно, без предвестий началась война. В Серебряную долину вторглось войско чужаков. Они прошли другими дорогами, не теми, которыми когда-то шли мы. Чужаки были невысоки, кривоноги и страшны на вид, но ратники они были свирепые и имели отличное вооружение. Своей земли, куда они могли бы вернуться, у них не было, но своих детей и женщин (как мы, когда только появились в этих краях) они с собой не привели, а хватали всех девушек, каких только хотели, удовлетворяя свою животную страсть и превращая их в своих невольниц, если только оставляли в живых. Мы очень быстро поняли, что чужаки хотели получить всё, что было у нас, а нас самих лишить жизни или же использовать как тягловый скот и источник удовольствий. Тогда наши ратники собрались и вышли на бой с чужаками. Если бы мы все были потомками Волка, детьми воинов и жён воинов, мы прогнали бы врага и освободили бы долину, пусть даже и потеряв половину убитыми. Но большинство из нас были смешанной крови. Они происходили из рода местных жителей, когда-то захваченных нами, и пусть тела их оставались крепкими, но сердца их подвели нас, и наш народ попал в неволю к чужакам и стал служить им, заменяя быков и ослов.

К чему долго рассказывать? Мы, те, кто остался, для кого смерть была лучше неволи, сражались вместе – женщины наравне с мужчинами. Мы сражались, пока жажда жизни и подвернувшийся удачный случай не заставили нас бежать. Мы были подавлены, но свободны. Дело в том, что после трёхдневной битвы нас загнали в восточную часть долины, прямо ко входу в тот проход, по которому наш народ впервые пришёл в Серебряную долину. С нами были те, кто знал каждую расселину в этих местах, а для чужаков, впервые очутившихся в этих землях, перевал казался непроходимым. Наступила ночь, и даже убийцы устали от убийств. Кроме того, в последний день сражения они увидели, что завоевали всю долину и прекратили убивать. Ведь нечего опасаться горстки упрямых мужчин и женщин. Зачем тогда рисковать жизнью в борьбе с ними?

Итак, наши враги оставили нас в покое. Опустилась тёмная безлунная ночь. Шла ранняя весна, когда дни ещё коротки. Под покровом ночи мы и бежали, вновь вернувшись в Долину Теней.

Нас, и в самом деле, было весьма немного. Когда мы добрались до этой долины – полоски травы между горами – и собрались все вместе, то оказалось, что нас всего двести тридцать пять человек – мужчин, женщин и детей. Взрослых мужчин разного возраста было сто тридцать три, взрослых женщин – семьдесят пять, и двадцать семь детей, в числе которых была и я. Ты ведь понимаешь, что взрослым мужам с оружием в руках проще избежать смерти, чем женщинам и детям.

Мы собрались в Кольце Судьбы и держали совет. Кому-то казалось возможным поселиться в Долине Теней, совершая набеги на окраины долины наших врагов до тех пор, пока дни не переменятся к лучшему. Другие же не видели в этом никакой пользы. Среди нас был могущественный муж по имени Каменный Волк, не молодой, но ещё и не старый. Он сказал, что поздно в своей жизни узнал вкус войны, и, хотя угощение и оказалось горьким от поражения, всё же он считает блюдо полезным. «Идёмте со мной в города Равнины, – сказал он. – Идёмте все, кто может сражаться, оставьте здесь стариков, женщин и детей. На Равнине живёт ненавистный народ, полный злобы, но мягкосердечный и трусливый. Спустимся к ним – сильные среди слабых – и будем продавать нашу доблесть в обмен на их богатство, пока не станем править ими, пока они не поставят нас своими королями. И тогда мы утвердим народ Волка среди чужаков, а потом вернёмся назад и вновь обретём то, что оставили сейчас».

Так он говорил, и большая часть воинов согласилась с ним. Все они ушли за ним в Страны Запада. Среди тех, кто ушёл, был и мой брат Могучеродный (так его зовут родичи). Я горевала из-за этой разлуки, так как это он привёл меня сюда через огонь, звон мечей и свалку битвы. Он всегда оставался для меня добрым и любящим братом, хотя речи его очень часто были грубы и своевольны.

Итак, нас оставили в этой долине. Проходили годы. Некоторые из числа стариков умерли, умерли и некоторые из детей. Но ещё больше детей родились, ведь среди нас были мужчины и женщины, которые по закону могли стать супругами. В этом небольшом остатке ещё теплилась жизнь старых лет. После того, как мы прождали ещё немного, молодые, да и старые тоже, а с ними и некоторые женщины решили пробраться в Серебряную долину по тому перевалу, о котором знали только мы, и напасть при случае на чужаков, грабя и убивая их. Это занятие стало для нас обычным. Не скрою и то, что иногда мы грабили и в других местах. Летом и осенью мы, скрываясь до наступления зимы в лесах, ходили на запад, но недалеко. Мы охотились там на оленей, а иногда и грабили немногочисленной народ, живущий невдалеке от ваших пастухов. С самими же пастухами, как и с жителями Дола, мы дела не имели.

А та небольшая лесная поляна с холмом посередине, на котором стояло древнее жилище (близ него, по словам Лучницы, ты как-то ночевал), была одним из наших летних пристанищ. Позже мы построили тот бражный зал у соснового леса, где ты уже был.

Так росли наши юноши, да и девушки наши были лишь немногим мягче их, как, например, Лучница (хотя она очень добрая). Казалось, будто сам Дух Волка был с нами, и жизнь в глуши сделала нас свирепее. Закона у нас не было, да нам он и не был нужен, а вот любить мы умели.

Девушка замолчала и задумалась. Лицо её стало мягче, и когда она повернулась к юноше, он заметил на нём отсвет счастья. Девушка продолжила:

– Друг, ты думаешь, что эта долина пуста и уныла, но я люблю её и тёмно-зелёные воды реки, что течёт по ней. Я люблю её так, как если бы отцы нашего рода посещали её для бесед с нами. Здесь я росла, когда была ребёнком ещё прежде, чем поняла, что я женщина. Я вела тайные беседы с дикой природой. Друг, когда мы поженимся, а ты станешь великим вождём, как и должно быть, я попрошу тебя позволить мне остаться здесь на некоторое время, чтобы я могла вспомнить те дни, когда была ребёнком, а любовь к моему роду росла во мне.

– Это несложно исполнить, – ответил Божественноликий. – Ты можешь просить меня о большем.

– Не сомневайся, я, конечно же, попрошу тебя о большем. У меня будет ещё много просьб. Возможно, ты даже откажешь мне в некоторых из них.