Реджис не задержался, чтобы восхититься своим выстрелом или его результатом, а прыгнул вдоль коридора, так что женщина, едва поняв, что происходит, ощутила на своей шее острие его рапиры и увидела хафлинга, прижимавшего палец второй руки к сомкнутым губам.

Женщина подняла руки, в которых ничего не было, но это не имело значения, потому что Далия уже тоже двигалась.

Реджис ойкнул от неожиданности и отскочил назад, когда нунчаки его спутницы вдруг мелькнули в воздухе и разбили череп охранницы, забрызгав его кровью, мозгами и осколками костей. Женщина рухнула на пол, как будто раздавленная ногой тараска.

– Зачем ты это сделала? – пролепетал Реджис.

– Ш-ш-ш!

– Она же сдалась, – прошептал Реджис.

– И что?

– Она могла обладать информацией, – сказал хафлинг, стараясь урезонить Далию.

Имела женщина полезные сведения или нет, он никогда не обошелся бы со стражником подобным образом. Он опустил взгляд на упавшую женщину, еще стонавшую, и подумал, что плотная повязка могла бы ее спасти.

– Даже не думай об этом, – предупредила его Далия, словно прочитав мысли хафлинга, что в настоящий момент было не так уж трудно сделать.

– Мы не можем оставить ее…

– Нет, можем. Мы пришли ради определенной цели.

Реджис попытался взять себя в руки.

– Думаешь, она проявила бы милосердие, если бы роли поменялись?

– Это ничего не значит. Мы должны быть лучше, иначе какой смысл?

– Смысл в том, что мы пришли ради спасения Артемиса Энтрери, которого эти люди у нас забрали. Или ты забыл?

– Ничего я не забыл!

– Тогда заткнись! – приказала Далия. – И спрячь подальше свое милосердие, иначе оно доведет тебя до гибели.

– Нас, – вяло поправил ее Реджис, на что Далия обожгла его прищуренным взглядом яростно сверкавших глаз.

– Нет, – заявила она таким спокойным тоном, что у хафлинга волосы на затылке встали дыбом. – Доведет до гибели тебя.

Реджис с трудом сглотнул и вслед за Далией пошел по коридору, пытаясь на ходу перезарядить арбалет, который по крайней мере не был смертельным оружием.

Далия прижалась к стене коридора, прежде чем войти в следующее помещение, и Реджис последовал ее примеру: они оба увидели, как комнату пересекает еще один обитатель дома – маленькая девочка с рыжими кудрявыми волосами.

А когда ребенок взглянул прямо на них и как-то странно улыбнулся, оба затаили дыхание. Реджис, увидев глаза девочки, от удивления открыл рот: они были белыми, чисто белыми.

Девочка пересекла комнату и скрылась из вида, и Реджис, восстановив дыхание, поспешно обернулся к Далии. Он опасался, что ее необузданная ярость не пощадит даже ребенка.

Его спутница привалилась к стене и испуганно дрожала.

– Далия?

Женщина тяжело задышала. Затем она тряхнула головой – прояснить мысли, как он решил, – и подала знак двигаться дальше, и как можно быстрее.

Реджис просунул голову в комнату и увидел, что девочка выходит в другую дверь и, что более важно, двое домашних стражников по обе стороны от двери напряженно замерли и почти не дышали, пока она не прошла мимо.

Ребенок ушел, и тогда двое рослых и хорошо вооруженных стражников протяжно выдохнули, еще не совсем оправившись от очевидного страха, и один осторожно прикрыл дверь.

– У меня идея, – объявил Реджис Далии.

Он закрыл глаза, на мгновение сосредоточился, а затем прикоснулся пальцами к берету, и перед Далией появилась отличная копия только что встреченной ими девочки.

Далия, казалось, вот-вот потеряет сознание.

– Я расчищу путь, – с довольным видом пообещал Реджис.

– Иди, – вымолвила она и замахала руками, призывая поторопиться.

Реджис не верил своим глазам. Он никогда еще не видел Далию в таком ужасе.

– Это был просто ребенок, – сказал он, но Далия отчаянно затрясла головой.

– Иди. Иди. Иди.

Реджис пытался понять, что ее так встревожило. Маленькая девочка увидела их, если только она вообще могла видеть лишенными зрачков глазами. Но, несмотря на это, при виде ребенка Реджис ощущал только теплоту и спокойствие, и облик девочки так ярко запечатлелся в его мыслях, что берет сработал лучше, чем обычно.

Как это могло произойти?

И почему эти двое стражников, а теперь и Далия проявили такую очевидную растерянность и даже ужас при виде ребенка?

Все это сильно озадачило хафлинга, испытывавшего исключительно положительные эмоции, и при этом возник еще один вопрос: как он может относиться позитивно к кому бы то ни было, находясь в доме врагов и демонов?

Но размышлять на эту тему времени не было, и он шел по комнатам и коридорам все дальше и дальше, и, к счастью, все реже слышал людей, и никого из них не встречал.

Похотливый пьяница, шатаясь, вышел из переулка вместе со своей женой. Все еще почесывая многочисленные следы укусов злобных ос, он взглянул в сторону таверны, стоявшей в конце улицы. Мужчина засунул руку в карман, выудил серебряную монету, ею же снова поскреб лицо и шагнул вперед.

– Мне на выпивку этого не хватит, – пожаловалась женщина.

Мужчина обернулся и замахнулся на нее рукой, и она испуганно пригнулась и отвернула лицо. Пьянчуга кивнул и стал поворачиваться обратно, но заметил, что жена внезапно вздрогнула. Он проследил за ее взглядом и под карнизом здания увидел большой шар, как будто вылепленный из земли, а вокруг, что намного хуже, похожих на ос существ.

– Эй, пошли-ка отсюда, да поскорее! – крикнул он жене.

Но он не успел уйти.

Огромный шар сорвался с карниза прямо за его спиной и начал раскручиваться вокруг мужчины, потом над ним и быстро заглушил его вопли, образовав кокон из неутомимых и злых жалящих насекомых.

Женщина вскрикнула и зарыдала. Кто-то еще подошел посмотреть, что происходит.

Но ни один прохожий не осмелился приблизиться, и старый развратник так и остался лежать и вопить под живым покрывалом, пока не умер в мучениях, чтобы по приговору маленькой девочки вечно кричать в подземных царствах.

Реджис немного приоткрыл дверь и заглянул в гостиную второго этажа, просторную и уютно обставленную. Слева ярко горел огонь в камине, и отблески пламени плясали на странном предмете, подвешенном к потолку.

Кокон Энтрери.

Хафлинг в облике девочки ахнул и знаком призвал Далию поскорее присоединиться к нему. Он вошел в комнату и осторожно приблизился к странному свертку. Оболочка больше не казалась живой, по крайней мере снаружи она затвердела и стала больше похожа на осиное гнездо, чем на земляной ком, как было раньше.