«Послал всемогущий Бог толпы свирепых язычников – данов, норвегов, готов и свеев; они опустошают грешную землю Англии от одного берега до другого, убивают народ и скот и не щадят ни женщин, ни детей», – повествует о набегах норманнов одна из англосаксонских хроник. Арабский купец Ибн Мискавейх с другого конца мира говорит о викингах схожими словами: «Крепкие, сильные воины. Они никогда не отступают, а убивают сами. Или убивают их. Захватывая город, они жестоко грабят его, а если жители отказываются подчиниться, то из ножен выхватываются мечи, со свистом рассекающие воздух и убивающие непокорных»[285].

Главным средством обогащения норманнов стала работорговля. Они, случалось, тысячами добывали рабов с боя, но лишь немногие из пленников оставались работниками в хозяйствах Скандинавии, а также в викингских королевствах Англии. Львиную часть пленников продавали. Портовые базы норманнов Хедебю и Бирка являлись сборными пунктами и крупными рынками работорговли. А крупнейшим «маркет-мейкером» этих рынков, конечно, была всемирная рабовладельческая торговая организация купцов-рахдонитов.

Рахдониты не только скупали рабов у викингов оптом в северных портах, а также в Вердене, Магдебурге, Праге и Марселе. Они также выступали «наводчиками» рейдов норманнов вглубь европейского континента. Без разведывательной информации викинги просто не смоги бы проводить свои захватнические операции по всей Европе. «А ведь, – как пишет Л. Гумилев, – поднимались они по Рейну, Везеру, Эльбе, Сене, Луаре, Гаронне. Они разграбили и сожгли Кёльн, Ахен, Бонн, Трир, Вормс, Тур, Орлеан, Анжер, Труа, Шалон, Дижон, не говоря уже о городах Англии»[286].

С течением времени характер действий норманнов изменяется. Их начинает интересовать не только добыча, но и земля народов, становившихся жертвами их нападений. Они основывают собственные королевства в Ирландии и Англии, оседают в Северной Франции – по их грозному имени называют область Нормандию. Здесь правят вожди норманнов, принявшие герцогский титул и вассалитет от королей Франции, впрочем, стесняющий их очень мало.

Постепенно местные государи учатся противостоять натиску норманнов. Рыцарская Европа тут и там бьет норманнские ватаги. Во Франции и Англии их теснят. Большие битвы на суше и на море в IX–X веках все чаще заканчиваются их поражением. Где только возникает возможность, лидеры норманнской стихии стремятся теперь стать частью феодальной иерархии Европы. В самой Скандинавии «короли-викинги» не меньше заинтересованы в благополучии собственных держав, чем в ограблении соседних, как раньше.

Наконец, в 1014 году норвежский конунг Олаф II Харальдссон принимает святое крещение, по одним сведениям – в Руане, по другим – в Новгороде, и становится святым равноапостольным крестителем своего народа по образцу святого равноапостольного князя Владимира.

Историк Г. Лебедев подводит итоги эпохи «норманнского буйства»: «Феодально-христианский мир Запада выдержал натиск норманнов и отбросил их. В конечном счете он поступился немногим: небольшие группы пришельцев были допущены в состав господствующего класса и получили в лен завоеванные земли на окраинах христианских государств, на морских побережьях Франции, в Италии и Сицилии. За это они были обязаны вассальной верностью феодальным ценностям, они превратились в передовой, отборный отряд романского феодализма, его ударную силу»[287].

С норманнами Империя столкнулась уже в IX веке. Дружины русичей и варягов ходили в поход на Царьград в 860 году под началом Аскольда и в 907 году под началом Олега. Первый поход завершился заступничеством Богородицы за Православную столицу (в честь чего Церковь Империи установила новый праздник – Покров Пресвятой Богородицы), а второй – русским «щитом на вратах Цареграда». Варяги стали набираться в личную охрану императора.

В Южной Италии норманны тоже сначала появились как наемники в 1016 году. Но уже в 1059 году вождь викингов Робер Гвискар получил от папы римского Николая II, интригующего против Империи, титул герцога Апулии и Калабрии. Затем норманны захватили Сицилию у арабов и Апулию у Империи. А в 1130 году папа короновал графа Роджера II Сицилийским королем, то есть легализовал оккупацию имперских владений.

Давние торговые партнеры норманнов иудеи получили исключительные для христианских государств того времени права в Сицилии. Они стали полноправными гражданами с правом ведения любой, без ограничения коммерческой деятельности при полной автономии от королевского суда. Кроме того, им была предоставлена монополия на шелкоткачество и крашение тканей – древний ханаанский бизнес. Впервые в христианской Средневековой Европе иудеям были предоставлены такие исключительные льготы.

Этот симбиоз норманнской военной и ханаанской коммерческой элиты стал гарантом вечной ненависти Сицилийского королевства к Империи. Это королевство также по соображениям конкуренции находилось в перманентном конфликте с торговой Венецией. Но, в конце концов, оба конкурента стали самыми опасными врагами Константинополя в XII веке. Они оба стремились к фактическому уничтожению Империи.

Христианство проникало на Русь постепенно. Оно отнюдь не было вдруг введено Великим князем киевским Владимиром Святым в конце X столетия. Постоянные торговые и политические связи с Константинополем и Болгарией накапливали знания о Христовой вере в древнерусском обществе. «Малое крещение» Руси началось еще в середине IX столетия. Христианкой стала бабка Великого князя Владимира, Ольга. Христиане входили и в число его дружинников. В Киеве к началу его правления уже существовало несколько христианских храмов. И отношение к новой вере постепенно менялось на Руси. Воинственный князь Святослав, сын Ольги, посмеивался над ним. Сын Святослава Владимир изначально был враждебен к христианству. Но затем переменил мнение и стал искать крестителей в столице Империи, желая объединить народ своей бескрайней державы под стягами единой веры.

Русского Великого князя также интересовал стратегический союз с Царьградом. Русь только выходила на международную арену из тени хазарского каганата. Еще Аскольда ромейские источники называют «воеводой прегордого (хазарского) кагана». Отец Владимира Святослав разгромил каганат и вступил в борьбу за болгарский престол, для чего и направился на Дунай, где был разгромлен Иоанном Цимисхием. Владимир осознавал, что именно Империя является самой могущественной державой известного мира.