Во времена правления Македонской династии работали выдающиеся умы: правовед Иоанн Ксифилин, историки Михаил Пселл и Лев Дьякон, богослов Симеон, канонизированный с именем Новый Богослов и таким образом ставший третьим и последним святым Православной Церкви, удостоенным почетного наименования «богослов» – наряду с апостолом Иоанном Богословом и святителем Григорием Богословом. Византолог О. Попова пишет о Симеоне, что он был первый «…сторонник и представитель напряженной мистической духовности, проповедовал о возможности непосредственного личного общения с Богом»[272].

Отсылавший к античным образцам, крестово-купольный тип храма стал ведущим в архитектуре. Его переняли у константинопольских зодчих соседние страны, в том числе Русь.

А. Васильев сообщает: «При Македонской династии впервые появились имперские школы живописцев икон. Там было изготовлено не только значительное количество икон и живописи на стенах церквей. В школах брались также и за иллюстрирование рукописей… к этому времени относится также большое количество интересных, оригинальных и тонко исполненных миниатюр… Влияние византийского искусства македонского времени распространилось за границы империи. Последние живописные изображения знаменитой римской церкви Santa Maria Antica, относящейся к IX или X веку, могут быть отнесены к лучшим произведениям Македонского Возрождения. Святая София в Киеве (1037 г.), как многие другие русские церкви, также относится к „византийской” традиции эпохи македонских императоров»[273].

Живопись Империи оживала от мертвящего воздействия иконоборческой ереси как в переносном, так и в прямом смысле. В частности, восстанавливаются мозаики в столичном соборе Святой Софии, подвергшиеся разрушению при иконоборцах. Искусство мозаики вообще испытывает небывалый подъем в ту эпоху, распространяясь в Болгарию и на Русь. Как пишет крупнейший советский историк-искусствовед В. Лазарев: «С конца X века в Константинополе намечается новая линия эволюции: неоклассическое искусство развивается в сторону последовательной спиритуализации форм. Отныне к искусству предъявляются все более серьезные требования: иконы, мозаики и фрески должны выражать глубочайшую духовность. В противном случае была бы вновь подвергнута сомнению возможность передать изобразительными средствами сущность божества. Вырабатывается новый стиль. Спиритуализм получает окончательное преобладание. Фигура утрачивает свою материальную тяжеловесность, лица приобретают строгий, аскетический характер, пространственная среда упрощается и схематизируется, живописная трактовка уступает место линейной, колористическая гамма окончательно теряет импрессионистическую легкость, становится плотной и определенной, в книжной иллюстрации утверждается миниатюрный, основанный на тончайшей игре линий, стиль, который передается вскоре и в монументальную живопись. Этот абстрактный, полный духовности стиль явился классической формой выражения византийской религиозности. В нем снималось противоречие между формой и содержанием, долгие столетия обуславливавшее иконоборческие вспышки. Наконец была найдена та форма, которая была адекватна спиритуалистическому идеалу»[274]. Если заменить советский «спиритуализм» на «духовность», то это будет максимально точная характеристика стиля «византийского академизма».

Главной фигурой Македонского ренессанса стал император Константин VII Багрянородный (греч. πορφυρογέννητος – «рожденный в пурпуре», то есть в мраморной Порфирной палате Императорского дворца; эпитет «багрянородный» носили дети императора, появившиеся на свет во время его царствования). Образованнейший человек, он обладал литературным дарованием, систематическим умом философа и способностью к научной работе. Его перу принадлежит биография императора Василия I Македонянина, а также фундаментальные трактаты «Об управлении Империей» и «О церемониях». Эти произведения, получившие широкую известность, составляют лишь часть богатого литературного наследия императора. Он писал на разные темы – от сельского хозяйства до медицины.

КОНСТАНТИН VII БАГРЯНОРОДНЫЙ

(913–959 гг.)

После смерти Василия II Болгаробойцы в 1025 году наступила пора, когда Империи за редким исключением не везло с выдающимися правителями. К тому же прежние опасности пополнились новыми: на Малую Азию в 1060-е годы обрушились орды турок-сельджуков, а с Запада усилилось давление осевших в Сицилии норманнов. Поэтому с середины 20-х годов XI века Новый Рим переживает упадок, теряет некоторые провинции и погружается в пучину кровопролитных междоусобных войн. Лишь воцарение в 1081 году блистательного политика Алексея I Комнина, основателя новой династии, знаменует выход из кризиса и очередной подъем Империи.

Притом искусство и культура Империи не прерывают своего высокого полета. Возрождение времен Македонской династии переходит на новый виток в Комниновскую эпоху (конец XI–XII в.). Образованность имперского общества остается на таком уровне, что Западная Европа продолжает оставаться в роли ученицы, пользующейся интеллектуальными ресурсами Нового Рима для знакомства как с современными достижениями науки, так и с творениями античности. В XII веке Европа активно знакомится с греческими источниками и арабскими переводами с греческого, чтобы восполнить пробелы в знаниях – за скудостью текстов на латыни, относящихся к сфере высокой культуры.

В 1900 году английский ученый Ф. Гаррисон в собрании сената Кембриджского университета произнес публичную речь о значении Восточно-Римской Империи для судеб европейской цивилизации в целом. По его словам, «период от возвышения Исаврийской династии (717 г.) до смерти Василия II (1025 г.) обнимает собой более трех столетий. За все это время Римская Империя на Босфоре оставалась самой твердой и культурной силой в мире, и на ней основывалось будущее цивилизации. Своим значением она обязана была тому обстоятельству, что за пять первых столетий Средневековья… главное наследство материальной и интеллектуальной цивилизации сохранялось в непрерывной и ничем не нарушаемой жизненности именно в Империи, раскинувшейся кругом Пропонтиды, – что в течение всей этой эпохи, полной бедствий и нестроений для прочих стран Европы, южный и восточный берег Италии, Греция и ее острова, Фракия, Македония и Малая Азия вплоть до Евфрата оставались неприкосновенными и пользовались полным миром. В то время как запад Европы был смят бурей варварских нашествий, на этом обширном пространстве, самом населенном, торговом и цивилизованном в тогдашнем мире, процветали благосостояние, наука и искусство. Администрация Империи, ее военная и государственная организация не подвергались изменению и продолжали действовать в одном и том же месте, под одним законом, при одном языке и религии. За весь период, говоря кругло, от века Юстиниана до крестоносцев, Империя Нового Рима не только владела благосостоянием, организацией и науками: она почти исключительно вела средиземную торговлю, имела бесспорное первенство на морях, была главной финансовой силой и монополией всех наиболее утонченных произведений ремесла и искусства… Во всей истории нет ничего более поразительного и достойного изучения, как постоянная способность этой Римской Империи к самовозрождению»[275].