Но прежний Джордан по-прежнему был здесь. Лесли заметила былую мягкость в глазах, все те же смешливые искорки и след юношеского обаяния, похитившего ее сердце много лет назад.

Лесли закрыла глаза, и на одно мучительное мгновение прижала журнал к груди, но тут же, подумав о Россе, мужественно переносившем устрашающие тесты, разжала пальцы, позволив журналу соскользнуть на пол.

Слеза, скатившись по щеке, успела упасть на глянцевитую поверхность журнала, оставив влажное пятнышко на щеке Джордана Лазаруса.

Испуганно охнув, Лесли поспешила стереть соленую капельку и долго наблюдала, как слезинка становится просто крошечной складочкой на бумаге.

Швырнув журнал на стол, Лесли снова повернулась к телевизору, стараясь взять себя в руки. Шум за дверью, голоса докторов и сестер помогли припомнить, где она находится.

Ей и в голову не пришло, что в это время за ней наблюдали.

Лесли больше никогда не видела Шилу Фейхи. Через несколько минут Росс вышел, и она отвезла его домой. По пути Лесли упомянула о милой девушке, с которой познакомилась в приемной, и чей отец перенес два года назад инфаркт. Но Росс не мог припомнить никого с фамилией Фейхи. Правда, так много пациентов приезжало в больницу сдавать анализы, что немудрено было не знать о ком-то.

И Лесли почти сразу же забыла о хорошенькой Шиле Фейхи — слишком много дел оказалось дома. Ей не пришло в голову задаться вопросом, почему молодая девушка, приезжавшая, по ее словам, в больницу вот уже два года, не знает, где ближайший женский туалет. Слишком много забот свалилось на плечи Лесли, чтобы беспокоиться о подобных вещах.

Джил Лазарус сидела за рулем автомобиля до тех пор пока Лесли не вывела микроавтобус со стоянки.

Этим утром Джил получила ответ на последний вопрос.

Она не только утвердилась в давних подозрениях, но и сумела вынести множество мелких впечатлений из короткого разговора и встречи с Лесли Уилер, наблюдений бесценных для того, что она намеревалась теперь сделать.

Джил включила зажигание и взглянула в зеркальце заднего обзора, зная, что если повернет его к себе, увидит то, что видела в тот день, когда Кел Уизерс открыл ей правду о Джордане и Лесли. При этой мысли она вздрогнула. Нет, если она еще раз взглянет в это лицо, придется покончить с собой.

Теперь самым большим врагом Джил стало зеркало. Если позволить ему показывать, какова она на самом деле, с ней покончено.

Ее единственная надежда, ее последний шанс — маска, законченная маска, безупречный камуфляж.

Нью-Йорк. 10 февраля 1979 года

Этот день оказался очень трудным для Джордана Лазаруса.

Джордан приехал домой совершенно усталым. Работа никогда не казалась такой трудной и мучительной. На сердце было тяжело. Теперь, когда он ясно представлял концепцию преобразования гетто, получить поддержку корыстных политиков и лидеров делового мира казалось более нереальным, чем прежде.

Сегодня Джордан хотел только поскорее встать под горячий душ и усесться в кресло со стаканом бренди. И еще ему хотелось увидеть жену, обнять ее и попытаться забыть всю грязь минувшего дня.

Джордан повернул ключ в замочной скважине. В фойе было темно.

— Я дома, дорогая, — шутливо окликнул Джордан, ставя на пол портфель. Сняв пальто, он повесил его в шкаф и заглянул в неосвещенную гостиную. Никаких следов Джил. В квартире царит тишина. Может, она уснула? Но это совсем не в обычаях Джил. Она никогда не ложится так рано. Неужели ее нет дома?

Джордан заглянул в спальню. Никого. Пройдя в гостиную, он налил себе «бурбон» и задумчиво нахмурился. Где же все-таки Джил? Действительно вышла куда-нибудь?

Постепенно Джордан начал волноваться. Последнее время жена явно не в себе. Вот уже несколько недель, как она нервничает, расстроена, что-то скрывает. Он пытался расспросить ее, вызвать на откровенность, но Джил все глубже уходила в себя. Тяжелая утомительная работа и постоянная усталость не позволяли найти время поговорить с ней, поэтому Джордан испытывал невольное чувство вины перед женой.

Он направился по коридору, заглядывая в спальни для гостей. Нигде ни души. Тишина в квартире угнетала. Приглушенный шум большого города только подчеркивал какую-то зловещую атмосферу темного дома.

Наконец Джордан добрался до солярия. Здесь тоже непроглядная тьма. Это последняя комната, где может находиться Джил в такой час. Вообще-то она редко приходила сюда по вечерам.

Джордан открыл дверь. Огромное окно, слабо освещенное огнями беспокойного города, смутно мерцало перед ним, Джордан заметил какую-то тень. Но ему и в голову не пришло спросить себя, что бы это могло быть.

Джордан нажал кнопку, и комнату мгновенно залило ярким светом. Дыхание его перехватило. Перед ним, в цветастом летнем платье, которое так ему нравилось, стояла Лесли Чемберлен.

— Лесли.

Он так и не понял, произнес ли вслух ее имя. Оно просилось на губы, словно посторонний предмет, долго скрывавшийся внутри него.

Ноги его подкашивались. Будь рядом стена или стул, Джордан схватился бы за них, боясь упасть. Неудержимая дрожь сотрясала тело, взгляд не отрывался от стоявшей перед ним фигуры. Он не мог видеть выражение собственного лица, стоившее тысячи слов.

Вид Лесли мгновенно разрушил все барьеры, которые он тщательно воздвигал для защиты от нее, оставив его беспомощным как младенца.

Но было нечто жуткое в этой фигуре, стоящей перед ним, рассчитанное именно на то, чтобы вызвать в нем эту реакцию. Она выглядела скорее как символ, чем живой человек. Символ его потерянной любви. Видение околдовывало, завлекало, и Джордан, чувствуя, что тонет, погибает, старался изо всех сил сохранить остатки разума.

Именно эта борьба с собой помогла ему узнать Джил.

Сходство с Лесли было невероятным — Джил удалось найти не только те же платье, шляпу, туфли, но и создать до ужаса правдоподобную маску Лесли, которую он любил больше всего. Джил сумела передать осанку Лесли, манеру держать себя, выражение лица, улыбку. Сама сущность Лесли казалась запечатленной на лице этой женщины.

Свет любви в глазах Джордана при первом взгляде на Джил сменился потрясенным изумлением.

— Что это означает? — осведомился он дрожащим голосом.

Она молчала. И не сделала ни одного движения. Просто позировала перед ним, выставляя напоказ способность копировать до мельчайших подробностей и деталей объект его желания. И, возможно, именно оттенок торжества в ее взгляде свидетельствовал о фальши и лживости того, что видел перед собой Джордан. Это совсем не Лесли. Это Джил, и все ее существо с безумной напряженностью сосредоточено на растворении в образе другой женщины.

Джордан сделал шаг вперед — Джил становилась более реальной и одновременно призрачной по мере его приближения.