Мила вздохнула, соглашаясь с ним:

– Стеф хотел, чтобы мы распутали дело, поскольку он и сам не знал, что в действительности происходит.

– Чтобы убедиться, пошел за нами в гнездо Кайруса. Когда мы его обнаружили, устроил пожар, чтобы замести следы.

Агент Васкес сначала устремила на Бериша вопросительный взгляд, затем все-таки спросила прямо:

– Чего не предусмотрел Стеф много лет назад?

– Толика зла проникла в его филантропический план. Опять-таки Теория зла. – Бериш сделал паузу. – Два проповедника: один творит добро, другой – зло. И злодейка в этой истории – Сильвия. – Беришу все еще нелегко было произносить ее имя. – Стеф выбирает ее ключевой свидетельницей, чтобы доказать существование Кайруса и запутать следствие. Но Сильвия – не та, кем кажется. Она не только воспитала пиромана из приемного сына, но и воспользовалась людьми, которым Стеф помог исчезнуть. Она была его тенью, действовала за его спиной, без его ведома. Вступала в контакт с теми, кому капитан, как ему казалось, помогал. Ей удалось приобщить их к культу, потому что – и в этом главная ошибка Стефа – недостаточно предоставить новый шанс тем, кто не сумел распорядиться жизнью. Люди, влачившие жалкое существование: можно было предвидеть, что они не справятся и с новой ситуацией, продолжая копить обиду, подогревать в себе ненависть. В конечном итоге перемены для них оказались всего лишь болезненным крушением иллюзий.

– И Сильвии удалось предложить себя в качестве проводника: получалось, что Стеф как будто вербует людей для нее, – заключила Мила. – Эта женщина и капитан были связаны с самого начала. Но как они познакомились?

Бериш перевел дух:

– В триста семнадцатом номере отеля «Амбрус».

Мила недоверчиво подняла брови.

– Во время нашего первого визита портье говорил нам о кровавой драме, разыгравшейся там тридцать лет назад. Мы не обратили внимания, ведь это произошло за десять лет до того, как начали исчезать «неспящие». И мы ошиблись.

– Что же произошло в триста семнадцатом номере за десять лет до Кайруса? – спросила Мила после некоторого колебания.

– Убийство. – Бериш старался не показать, как близко к сердцу он принимает эту историю. – Отель тогда только-только открылся. И вот ночью женщину зарезали ножом. Но всеобщее внимание привлекло и вызвало некоторый ажиотаж то, что при убийстве присутствовала ее дочка: девочка спаслась от ярости убийцы, спрятавшись под кроватью.

– Сильвия. – Это имя невольно сорвалось у нее с языка.

Бериш кивнул, подтверждая ее догадку:

– Поскольку девочка могла опознать преступника, ее тут же включили в программу защиты свидетелей. Стеф лично занялся ею.

Эти откровения поразили Милу.

– Убийцу так и не нашли?

– Нет, не нашли, – покачал головой Бериш. – Но это еще не все: одна деталь выбивается из общей картины… Кто-то услышал крики женщины, но, когда подоспела помощь, дверь оказалась заперта изнутри.

– Может быть, дочка… – Мила не закончила фразу.

– Кто знает. Может быть, девочка закрыла дверь, когда убийца сбежал, боясь, что он вернется и расправится с ней, – страх заставляет делать странные вещи. Так или иначе, полиция не сочла ее виновной: орудие убийства так и не было найдено, и судмедэксперт установил, что, имея в виду глубину обнаруженных на теле ран, маловероятно, чтобы десятилетняя девочка обладала достаточной силой, чтобы их нанести.

Казалось, это все, но по выражению лица Бериша Мила догадалась, что он просто боится продолжать.

– Есть что-то еще, правда?

– Да. – Помрачнев, агент по специальным поручениям протянул ей желтую папку.

Мила долго вглядывалась в нее.

– Не волнуйся так, – успокоил ее Бериш.

Наконец она открыла папку. Там лежала только одна фотография.

– Ее сделали на месте убийства, – объяснил Бериш.

Мила узнала 317-й номер – темно-красные обои, палас того же цвета, но украшенный к тому же гигантскими синими цветами. Постель точно такая, как она помнила. На стене висит распятие, на одной из тумбочек видна Библия. Не ощущается тусклой, изношенной ауры прошлого, к моменту, когда был сделан снимок, очень немногие клиенты ходили по этому паласу и спали под этими простынями. Все казалось еще новым, не траченным прошедшими годами. На пороге выстроился персонал отеля: чернокожий посыльный, на котором была ливрея в белую и бордовую полоску, и пара горничных в наколках и белоснежных передничках. Фотография изображала вполне приличное заведение: отель «Амбрус» еще не превратился в место для случайных или секретных встреч.

Как и сказал Бериш, речь шла о сцене преступления, поэтому там присутствовали полицейские и эксперты-криминалисты, занятые каждый своим делом. Убитая лежала на постели, с ног до головы покрытая простыней, пропитанной кровью. Чуть поодаль девочка лет десяти, вся в слезах, прижималась к женщине-полицейской, которая собиралась увести ее из комнаты. Должно быть, девочка – это Сильвия. Рядом – молодой Стефанопулос, видимо, препоручал малышку заботам коллеги.

Мила продолжала изучать фотографию. Все были либо поглощены работой, либо потрясены ужасным видом трупа на постели.

Только один человек смотрел прямо в объектив.

Он стоял в углу комнаты и получился на фотографии с самого края: в руке он сжимал латунную грушу, к которой был подвешен ключ от номера 317. На нем была темно-красная ливрея гостиничного портье. На губах легкая тень улыбки. Человек, позировавший для снимка, был Подсказчик.

Мила не отводила от него глаз.

Бериш взял ее за руку:

– Почему ты пошла в отель «Амбрус»? Зачем приняла снотворное, которое тебе оставили на тумбочке?

Мила оторвала взгляд от фотографии:

– Потому что я прихожу из тьмы и во тьму каждый раз должна возвращаться.

– Что ты этим хочешь сказать, Мила? Я не понимаю.

Мила пристально взглянула на него:

– Что тут понимать? Он это знает, он знаком со мной.

Спецагент догадался, что она имеет в виду Подсказчика.

– Он знал, что я это сделаю: призыв был всегда слишком громким, искушение – до боли непреодолимым. – Она помолчала. – И если ты этого не понимаешь…

Она не закончила фразу, но Бериш уловил ее смысл. Он не сможет быть рядом с ней, не осознав причин, по которым ее всегда влечет к неведомому.

Но Мила добавила, будто ему в утешение:

– Я встретилась с ним всего один раз, семь лет назад. Слова, которые он мне сказал, глубоко запечатлелись в душе. Что-то вроде пророчества. Или же он просто пытался угадать. Честно говоря, не думаю, чтобы тут были какие-то злые чары. И в нашем случае – то же самое. Ведь, как ты и говорил, всегда нужно искать разумное объяснение. – Мила сунула фотографию в папку. – Он ничем не отличается от других людей: ест, спит, имеет те же потребности. У него есть слабости, он может умереть. Мы просто должны его поймать. Остальное – бесполезные, злокозненные фантазии.