Как это ни забавно, Джейнс считал, что момент появления сознания в эволюции человека можно довольно точно определить. Он считал, что это произошло где-то в VIII в. до н. э., между созданием Илиады и Одиссеи Гомера. В Илиаде нет никаких свидетельств наличия у персонажей внутреннего мира, самоанализа или самосознания. Участники осады Трои попросту слепо выполняют волю богов. Напротив, в Одиссее мы встречаем явно интроспективного Одиссея, сознающего свою личность, обладающего сознанием, которого, по-видимому, не было у действующих лиц Илиады.

Один из аспектов удовольствия от чтения такой книги, как Илиада или Одиссея, – это погружение в другой мир. Хорошая книга может заставить полностью забыть о том, что вас окружает в реальности. Наш мозг научился очень хорошо фильтровать то, что достигает нашего сознания. Нам нет необходимости осознавать весь спектр сигналов, принимаемых органами чувств, – он был бы слишком сложен для восприятия. Но мозг может удивительным образом переключаться с одного сознательного восприятия на другое без каких-либо изменений в поступающих извне сигналах.

Мой любимый пример такого изменения сознания – реакция мозга на рисунок моей игральной кости. Что вы видите на этой картинке?

Сначала кажется, что на ней изображен куб, обращенный к зрителю одной из граней. Но, если продолжать смотреть на картинку, куб неожиданно разворачивается, и теперь уже кажется, что впереди находится другая его грань. Изменяется не изображение, известное под названием куба Неккера, а ваше осознание этого изображения. Что происходит при этом в мозге? Сводится ли сознание всего лишь к истории, которую мозг рассказывает о сигналах, получаемых им от органов чувств в результате взаимодействия тела с внешним миром?

Другой яркий пример неожиданных способов обработки мозгом визуальных сигналов продемонстрировал мне нейробиолог Кристоф Кох. Кох – один из ведущих современных исследователей сознания. На протяжении многих лет мало какой уважаемый ученый признался бы, что занимается темой сознания. Считалось, что она относится к области гуманитарных дисциплин, а не лабораторных исследований. Но, когда нобелевский лауреат Фрэнсис Крик перешел от исследования ДНК к изучению вопроса о том, как мозг формирует сознание, эта тема внезапно стала считаться достойной серьезного научного интереса. Кох, бывший на 40 лет моложе Крика, стал его сотрудником в исследовании этой задачи.

Я впервые встретился с Кохом на горе Болди[106] рядом с Пасаденой, в которой находится Калтех, бывший тогда местом его работы. Мы договорились встретиться именно там, так как эта точка находилась в середине дистанции одного из эпических забегов, которые любит Кох. К стыду своему должен признать, что я отказался от предложенного мне участия в забеге и поднялся на гору на лыжном подъемнике. Прежде чем мы взялись за тернистую тему сознания, я поневоле отвлекся на татуировку, которую увидел на плече у Коха. Мне показалось, что она изображает логотип компании Apple – надкушенное яблоко всех цветов радуги.

– Я сделал ее в 2000 г., когда был с сыном в Израиле на археологических раскопках. Компьютер Apple – это один из самых красивых и изящных артефактов XX в. Идеальное сочетание формы и функциональности.

По-моему, он считает, что этот компьютер будет так же важен для понимания сегодняшней культуры, как керамические сосуды, которые он выкапывал из земли вместе со своим сыном, важны для понимания жизни Кесарии Ирода в 20 г. до н. э. Кох много говорит о своем компьютере Apple и постоянно задается вопросом о том, станет ли он однажды разумным и можно ли будет с ним поговорить. Кроме того, он обожает своих собак и считает, что они обладают гораздо более развитым сознанием, чем принято считать. Именно вера в наличие у животных сознания привела его к вегетарианству.

– Поскольку вероятно, что млекопитающие могут сознательно испытывать боль и удовольствие от жизни, могут радоваться и грустить, нам не следует есть их мясо. Претворить это осознание в реальные действия было трудно – вкус мяса запечатлен в нас очень глубоко.

Область нейробиологии, в которой работает Кох, касается зрения, и он продемонстрировал мне, как зрение позволяет получить некоторую интересную информацию о работе нашего сознания при помощи листа бумаги формата А4, который был у него в кармане.

Кох дал мне этот лист и попросил свернуть его в трубку наподобие подзорной трубы. Затем велел мне поднести трубу к правому глазу и, не закрывая левый глаз, поместить ладонь левой руки на небольшое расстояние от левого глаза.

– А теперь посмотрите вон на те горы. Что вы видите?

Посмотрев на горный пейзаж, я невольно рассмеялся. Казалось, что в моей ладони появилась дыра!

Кох объяснил, что мозг пытается обработать два элемента информации, которые, по-видимому, противоречат опыту. Моего сознания достигает своего рода сплав того, что, по мнению моего мозга, должно быть мне интересно. Поэтому я вижу часть своей ладони – эта визуальная информация поступает из левого глаза – и отверстие в центре подзорной трубы, которое видит правый глаз. При наложении этих изображений создается впечатление, что в моей ладони появилась дыра. Кох полагает, что то, как мозг решает, о чем следует сообщать сознанию, может помочь нам лучше понять само сознание.

Так могут ли наши нейротелескопы показать нам, что происходит, когда мозг осознает тот или иной объект? Результаты исследований Коха показывают, что информация, передаваемая нервами сетчатки, не изменяется – это означает, что изменения сознательного опыта происходят где-то глубже в мозге. Проблема состоит в том, что наши сканеры фМРТ и ЭЭГ слишком грубы, чтобы зарегистрировать такие тонкие изменения, как переход от одного визуального восприятия куба Неккера к другому. Но в 2004 г. Кох и его исследовательская группа в Калтехе нашли возможность узнать, что вызывает активизацию отдельного нейрона, и это привело к открытию весьма любопытной нейронной деятельности.

Эпилептические припадки могут быть вызваны нарушением соединений или образованием рубцовой ткани, что запускает синхронизированное возбуждение нейронов по всему мозгу – в голове происходит нечто подобное цепной реакции в атомной бомбе. В некоторых случаях эти припадки можно предотвратить, удалив небольшую часть мозга, которая инициирует такую цепную реакцию.

Чтобы точно узнать, что является источником припадков, и не удалять слишком много мозговой ткани, в мягкие ткани мозга пациента вставляют около 20 электродов, которые вводят через отверстия, проделанные в черепе. Такая процедура кажется сродни какой-то средневековой пытке, но на самом деле она широко распространена в современной медицинской практике. Из каждого электрода выходят тонкие проволочки толщиной с человеческий волос, каждая из которых соединена с участком, содержащим приблизительно от 10 до 50 нейронов. Если какой-нибудь из этих нейронов возбуждается, электрод чувствует изменение его электрического состояния. Врач дожидается возникновения у пациента эпилептического приступа, при котором можно зарегистрировать нейроны, возбуждающиеся в разных областях мозга, после чего математический анализ собранных данных позволяет обнаружить потенциальный источник возбуждения.