Во-первых, ясно, что вся иерархия базовых потребностей доминантна по отношению к метапотребностям, или, другими словами, метапотребности субдоминантны (менее насущны, неотложны или сильны) по отношению к базовым потребностям. Я рассматриваю это как обобщенное статистическое утверждение, поскольку мне известны отдельные люди, которым присущ особый талант или уникальная чувствительность, делающая истину, красоту или доброту более важными и необходимыми, чем некоторые базовые потребности.

Во-вторых, базовые потребности можно считать дефицитар-ными потребностями, обладающими различными уже описанными характеристиками дефицитарности, в то время как метапотребности скорее обладают особыми свойствами, описанными применительно к "мотивации роста" (Maslow, 1962, глава 3).

XVI.

Метапотребности обладают равной побудительностью (в среднем). Мне не удалось выявить общей иерархии доминирования. Но у любого конкретного человека они могут быть и зачастую являются организованными иерархически в соответствии с его специфическими талантами и конституциональными отличиями.

Метапотребности (или Б-ценности, или Б-факты), насколько я могу видеть, не иерархизованы по степени доминантности, а, похоже, обладают равной побудительностью в среднем. Если сформулировать это по-иному, более адекватно для других целей, то можно сказать, что каждый человек обладает собственными приоритетами, иерархией или системой доминирования в соответствии с собственными способностями, темпераментом, навыками, возможностями и т. п. Для одного красота может быть важнее истины, для его брата — наоборот, с той же статистической вероятностью.

XVII.

Похоже, что любая внутренняя или бытийная ценность полностью определяется большинством или всей совокупностью других Б-ценностей. Возможно, они образуют некоторое единство, в которой каждая конкретная Б-ценность является всем этим целым, рассматриваемым с определенного угла зрения.

У меня сложилось (неопределенное) впечатление, что любая Б-ценность полностью и адекватно определяется всей совокупностью других Б-ценностей. Истина, если определить ее полностью, должна быть красивой, хорошей, совершенной, справедливой, простой, упорядоченной, закономерной, живой, всеобъемлющей, единой, трансцендирующей дихотомии, легкой и увлекательной. (Формула "Правда, вся правда и ничего, кроме правды", несомненно, не вполне адекватна.) Красота, если определить ее полностью, должна быть истинной, хорошей, совершенной, живой, простой и т. д. Это выглядит так, будто все Б-ценности представляют собой некоторое единство, где каждая отдельная ценность подобна грани единого целого.

XVIII.

Ценностная жизнь (духовная, религиозная, философская, аксиологическая и т. п.) является аспектом человеческой биологии и лежит на том же континууме, что и "низшая" животная жизнь (они не находятся в отдельных, дихотомизированных или взаимоисключающих мирах). Таким образом, она, возможно, является видовой, надкультурной особенностью, хотя она и должна быть актуализирована культурой для того, чтобы обрести существование.

Все это означает, что так называемая духовная, или ценностная, жизнь, или "высшая" жизнь, находится на том же континууме (является таким же качеством или особенностью), что и жизнь плоти или тела, то есть животная жизнь, материальная жизнь, "низшая" жизнь. То есть, духовная жизнь является частью нашей биологической жизни. Она является хоть и "высшей", но все-таки частью последней.

Духовная жизнь, тем самым, является частью человеческой сущности. Это определяющая характеристика человеческой природы, без которой человеческая природа не будет являться таковой в полной мере. Это часть Подлинного Я, идентичности человека, его внутренней сердцевины, видовой характеристики, полной человечности. Насколько возможны чистое самовыражение, чистая спонтанность, настолько могут проявляться метапотребности. "Раскрывающие", даосистские, экзистенциально-терапевтические, логотерапевтические (Frankl, 1966) или "онтогоги-ческие" техники (Bugental, 1967) должны раскрывать и усиливать метапотребности так же, как и базовые потребности.

Глубинно-диагностические и терапевтические техники должны, помимо прочего, также раскрывать метапотребности, поскольку, как это ни парадоксально, наша "высшая природа" является также нашей "глубинной природой". Ценностная жизнь и жизнь животная не существуют в двух отдельных мирах, как то предполагалось в большинстве религий и философских концепций, равно как и в классической, обезличенной науке. Духовная жизнь (жизнь созерцательная, "религиозная", философская или ценностная) находится в компетенции человеческой мысли и, в принципе, достижима собственными усилиями человека. Хотя она и была исключена из реального мира классической бесценностной наукой, смоделированной по типу физики, она может быть возвращена в качестве предмета исследования наукой гуманистической. Тем самым, подобная расширенная наука, для того чтобы быть "реальной" и естественной, основанной на фактах, а не на желаемом, человеческой, а не сверхчеловеческой, должна признавать вечные истины, абсолютную правду, конечные ценности в качестве полноправных научных проблем, требующих изучения.

На практике, конечно, подобные проблемы исследовать сложно. Низшая жизнь доминантна по отношению к жизни высшей, что означает, что последняя проявляется с меньшей вероятностью. Предпосылки метамотивированной жизни гораздо более многочисленны не только в смысле предшествующего удовлетворения целой иерархии базовых потребностей, но также и в смысле большего числа "благоприятных условий" (Maslow, 1970), необходимых для того, чтобы эта жизнь стала возможной. Для нее требуются гораздо более благоприятные обстоятельства, должно быть преодолено материальное неблагополучие, должен быть доступен широкий спектр выбора наряду с условиями, делающими возможным его реальное и эффективное осуществление; также необходимы и синергичные социальные институты (Maslow, 1965) и т. д. В целом, мы должны говорить лишь о том, что высшая жизнь в принципе возможна, но не о том, что она весьма вероятна, распространена или легко достижима.

Также должен подчеркнуть, что метамотивация является общевидовым свойством и, тем самым, надкультурна и общечеловечна, а не создается культурой произвольно. Поскольку здесь весьма вероятно неправильное понимание, позвольте мне сформулировать это так: метапотребности представляются мне инстинктоидными, то есть имеющими существенную наследственную, видовую детерминацию. Но они являются скорее потенциальными, чем актуальными. Культура обязательно и непременно нужна для их актуализации, но при этом культура может оказаться неспособной актуализировать их, что происходило и происходит на деле в большинстве известных культур. Тем самым, здесь скрыто присутствует надкультурный фактор, способный критиковать любую культуру извне или сверху, а именно в терминах того, насколько она благоприятствует или препятствует самоактуализации, полной человечности и метамотивации (Maslow, 1970). Культура может быть синергична с биологической сущностью человека, или же она может быть антагонистична по отношению к последней — культура и биология в принципе не являются противоположными друг другу.