Ну вот так-то лучше… Конечно, еще не очень, но время подправить ещё имеется..

– Я тебе покажу, мальчишка! – бормотал граф, размещаясь в купе поезда, следующего по «чугунке» из Тулы в Первопрестольную. – Значит, «если я не испугаюсь»? Ты увидишь, как Толстые в атаку ходят! – и поправил золотой крест, покрытый красною финифтью[97], – единственную военную награду, которой он был удостоен за многие сражения во славу Отечества.

Рязань. Императорский поезд

Несмотря на разгулявшуюся стихию, настроение у императора было приподнятым. На задний план ушла даже зудящая тревога по поводу встречи со вдовствующей императрицей, дворянско-купеческим и церковным активом, которые знали Николая II как облупленного и не могли, не имели права не заметить разительных перемен в его речи, мимике и манерах. C помощью Ратиева он заготовил несколько сюрпризов, сказав про себя спасибо так удачно подвернувшемуся покушению. И тем не менее… Нет! Говорить про покушение слово «удачно» было неправильно. Но сколько же всего на него можно списать и сколько полезного сделать, что без этого происшествия смотрелось бы непонятно, нелогично и немыслимо…

Причина хорошего настроения императора крылась не только в этих организационных экспромтах, но и во внешне совсем неприметной встрече с поручиком-кавалергардом, которая произошла как бы невзначай прямо в помещении рязанской станции. С тем, кому он лично был обязан очень многим, если не всем, в той, прошлой жизни и без кого ему было так неуютно в этой.

17 апреля 1943 года.

Москва. Кремль

«Товарищу Сталину лично. О необходимости организации средних специализированных военных школ Суворова и Нахимова». Генерал-майор Игнатьев А.А. Город Москва, проезд Серова, дом 17, кв. 15. Тел: К-0-81-55».

На докладах этого человека Сталин уже давно ставил утвердительную отметку не глядя, так как был уверен – предложения Алексея Алексеевича Игнатьева продуманы, взвешены и полностью отвечают интересам страны и государства. И у этой уверенности были веские причины.

В 1924 году к нему, ещё совсем «зелёному» генеральному секретарю партии, не имеющему тогда ни власти, ни веса среди большевиков-ветеранов, ни своей команды, обратился представитель загадочной организации с предложением, от которого невозможно было отказаться: царские военные фонды за рубежом, разветвлённая разведструктура и главное – секретная информация о спящих и активно действующих агентах Британии, США, Германии, Франции – в обмен всего на обещание очистить Россию от представителей вышеперечисленных держав, без чего СССР был обречён на участь колонии. Так возникла личная разведка Сталина и плотное, хотя и негласное, сотрудничество генсека с её бессменным руководителем – Алексеем Алексеевичем Игнатьевым, работавшим всю Первую мировую войну военным агентом во Франции, собравшим под своим началом осколки финансовой службы графа Канкрина и создавшим на этой основе мощнейшую разведслужбу, имеющую своих людей в военных штабах, советах банков и даже в масонских ложах.

Работая на скромной и незаметной должности консультанта торгпредства СССР, граф Игнатьев и его нигде не афишируемая служба проводили такие операции, которые не раз ставили на дыбы контрразведки стран Запада.

В 1927 году в Европе был дерзко похищен архив Коминтерна. За эти бумаги готовы были умереть многие европейские и заокеанские банкиры. В них содержались сведения о том, куда именно пламенные большевики переводили деньги в дореволюционное время и в первые годы советской власти. Сразу после этого последовала отставка и высылка Троцкого, а в СССР начались процессы, которые потом назовут сталинскими чистками. В ходе допросов чекисты вдумчиво и планомерно выколачивали у «ленинской гвардии» шифры и доступы к секретным анонимным счетам, которые затем так же планомерно очищались людьми Игнатьева, а в СССР шли эшелоны с промышленным оборудованием, тракторами, материалами и вообще всем тем, что было необходимо для форсированной индустриализации страны.

В 1928 году в Париже неожиданно умирает генерал Врангель. Официальный диагноз – внезапно начавшийся туберкулез. Но родственники уверены: его отравили большевистские агенты.

В начале 1931 года неизвестные похищают лидера Белого движения Кутепова и делают ему смертельный укол ядом. Казалось бы, при чем здесь Игнатьев? Но почему-то именно его срочно вывозят из Франции, пока в Париже идет следствие.

1939 год. Легендарный шеф германской разведки Вальтер Николаи решает перевезти свой гигантский архив. По пути из одного замка в другой исчезает несколько грузовиков с секретными документами. В советской разведке об этом архиве не догадывается никто, кроме одного человека… И после этого руководитель Абвера Канарис смущённо докладывает Гитлеру, что его резидентура в СССР почти полностью разгромлена.

В это время Игнатьев работал уже в Москве. Вернулся в самый разгар репрессий – в 1937-м, ничего не боясь и ни в чем не сомневаясь, так как хорошо себе представлял, кто, кого и за что сажает и расстреливает. Сразу получил звание комбрига и смешную должность переводчика в Воениздате. Но именно после его приезда начинаются аресты в верхушке РККА – Корка, Фельдмана, Тухачевского, Эйдемана, Якира, Уборевича…

А потом было предложение красного графа Игнатьева о возрождении гвардии, возвращении армии погон и, наконец, – в 1943-м – предложение о воссоздании кадетских корпусов. Через неделю после принятия решения о создании нахимовских и суворовских училищ Игнатьеву будет присвоено звание генерал-лейтенанта. Идея, поданная беспокойным разведчиком, действительно стоила внеочередного звания.

Январь 1901 года. Рязань

В январе 1901 года Алексей Алексеевич Игнатьев, совсем не знаменитый, хотя и заметный в высшем свете гвардейский офицер, слушатель Николаевской академии, даже не подозревал, по какой надобности им заинтересовался царь, зато это хорошо представлял император, зная, откуда у офицера вскоре появятся сведения об оставшейся бесхозной финансовой разведке Канкрина. Поэтому после дежурных приветствий и представления сразу перешёл к делу, объявив о решении пожаловать поручика флигель-адъютантом и озадачив первой просьбой: без лишней помпы, тихо, по-семейному, устроить встречу царя с членом государственного Совета Алексеем Павловичем Игнатьевым.

На вопрос «О чем государь желает побеседовать с его отцом» император загадочно улыбнулся, похлопал поручика по плечу и произнес со значением: «Передайте батюшке, что я имею огромное желание поговорить о французских пирамидах…»

Теперь император чувствовал себя увереннее. Все нужные карты были уже на руках или в пределах досягаемости. Михайловичи, Ратиев, Ротшильд, Манташев, Нобель, Красин, Шухов, Классен, Бари, Трепов, Ипатьев, Гучков и вот теперь Игнатьев… Можно было начинать игру по-крупному.

Москва

Мария Федоровна сошла на перрон Николаевского вокзала с решимостью конкистадора Кортеса, прибывшего на побережье Южной Америки привести к покорности диких туземцев. Первый эскадрон её кавалергардов прибыл сюда же ещё накануне и терпеливо дожидался своего шефа в составе почётного эскорта на выходе из станционного здания работы архитектора Рудольфа Желязевича.