Хотя на следующий день заседаний нашей тройки снова возникли критические вопросы, по которым я противостоял двум другим участникам, что вызвало резкое столкновение (я даже пригрозил прекращением переговоров), мы все-таки пришли к зафиксированному в договоре соглашению. Оно в первую очередь касалось объема и сроков германских поставок техники и материалов.

Аудиенция у Хорти, вопреки моим ожиданиям, прошла благоприятно — его уже явно подготовили к ней оба мои партнера. Этот старый господин принял меня весьма предупредительно Затем германский посланник в Будапеште400 дал завтрак, который особенно запомнился мне беседой тет-а-тет с премьер-министром Бардосси. Тот сказал мне: он вполне согласен с тем, что на Восточный фронт будут выставлены 10 венгерских дивизий (кроме постоянно усиливаемых охранных частей в оккупированном русском пространстве), но очень озабочен тем, как вообще сможет в парламенте успокоить венгерский народ насчет такого неожиданного участия в войне, которую ведет Германия. Ведь народ к этому идеологически совершенно не подготовлен... Никто и не думает о войне, если это только не война с Румынией. Я сказал ему: Европа должна сейчас бросить все свои силы на борьбу с большевизмом. Не понимаю, как в такой момент можно думать о сведении счетов с Румынией!

После обеда я вылетел в ставку фюрера. У меня осталось впечатление, что самый дальновидный человек из венгерских деятелей — это начальник генштаба; он оказывал на регента наиболее авторитетное влияние...

После того как в августе [1944 г.] введенная в действие 11-я армия генерала Риттера фон Шоберта в ходе тяжелых боев вместе с румынскими соединениями установила непосредственный контакт с группой армий «Юг» и очистила от врага Бессарабию, в штабе этой группы, которой командовал фельдмаршал фон Рундштедт, состоялась встреча Антонеску с фюрером. После доклада об обстановке и беседы в узком кругу Гитлер лично, в моем и Рундштедта присутствии, наградил румынского маршала Рыцарским крестом, что тот воспринял как большую честь. Его чрезвычайно энергичные действия и его личное влияние на румынские войска были, по мнению командования группы армий «Юг», образцовыми, а все поведение этого главы государства [кондокатурула] характеризовалось истинно воинскими добродетелями, что признавали и все сопровождавшие его во многих случаях немецкие офицеры.

Разумеется, Муссолини не пожелал отстать от Венгрии и Румынии и предложил фюреру отправить на Восточный фронт итальянский (частично моторизованный) маневренный корпус, что должно было послужить эквивалентной компенсацией за танковый корпус Роммеля в Африке. Я был вне себя от этой незначительной помощи: отправка же корпуса при чрезвычайно тяжелом положении на железнодорожном транспорте летом того года являлась крайне обременительной, ибо сделать это вообще можно было только за счет самого необходимого снабжения войск.

Пока итальянские войска находились на марше к фронту, Муссолини по приглашению фюрера встретился с ним в подготовленной в Галиции второй ставке Гитлера. Оба особых железнодорожных состава остановились в специально построенном туннеле. Ранним утром мы на нескольких самолетах вылетели к Рундпггедту в Умань. После общего доклада Рундштедта об обстановке и его рассказа о боевых действиях под Уманью все на машинах выехали приветствовать итальянскую дивизию.

Широко раскинувшиеся украинские черноземные поля, необъятные пашни, какие нам, немцам, и представить себе трудно, произвели на меня огромное впечатление. Зачастую на многие километры вокруг мы не видели в этом слабо колышущемся,

открытом, почти без единого деревца ландшафте ничего, кроме бесконечных рядов скирд пшеницы. Повсюду ощущалась девственная нетронутость и скрытая сила этой земли, не использовавшейся и на треть. А потом опять и опять — большие площади невозделанной почвы, ждущей озимого сева401.

Прохождение парадным маршем итальянских частей — даже несмотря на их «Ewiva Duce!»402 — явилось для фюрера и для нас, немецких солдат, безмерным разочарованием. Особенно неутешительное впечатление произвели на меня совершенно выслужившие все мыслимые сроки офицеры, а в целом все это внушало крайне большие опасения насчет ценности столь сомнительных вспомогательных войск. Как смогут такие полусолдаты противостоять русским, если они спасовали перед пастушеским народом нищих греков? Фюрер верил в дуче и его революционное дело, но дуче был отнюдь не вся Италия, а итальянцы так и остались «итальяшками». Кому нужен такой союзник, который не только стоил нам дорого, не только бросил нас на произвол судьбы, но и предал нас?403

Тяжелый удар еще раз, после потери сына, нанесла мне героическая смерть моего друга [полковника] фон Вольф-Вустер-вица, погибшего во время атаки во главе своего полка...

После того как латентная напряженность в отношениях между фюрером и Браухичем снова смягчилась (по крайней мере внешне), после потрясающей победы группы армий «Центр» в битве на двойное окружение под Брянском и Вязьмой, то последствия первых неудач ее возобновили. Такова была повадка Гитлера: искать виновника каждой неудачи и тогда, когда он осознавал, что причина лежала по меньшей мере в нем самом. Когда у Ростова-на-Дону и под Тихвином Рундштедт на юге и Лееб на севере404 в конечном счете оказались вынуждены убрать вбитые самим Гитлером наступательные клинья, вину за это ни на ОКХ, ни на обоих командующих возложить было никак нельзя. Рупдштедт возражал против навязанного ему ОКХ приказа об отводе войск на линию р. Миус. Посланную ему лично как командующему сухопутными войсками телеграмму с протестом, составлешгую в весьма крепких выражениях, Брау-хич взял да и показал фюреру, которому она отнюдь не предназначалась! Фюрер тут же сместил Рундпггедта, но не из-за его протеста, а за то, что фельдмаршал, не зная, что за приказами ОКХ стоял сам Гитлер, заявил: пусть его снимут с должности, раз считают, что он командует не так, как надо!

Возомнив, что Рундштедг выступил лично против него, фюрер рассвирепел и тут же в ярости приказал отстранить его и назначить командующим группой армий «Юг» фон Рейхенау. Затем Гитлер вместе со Шмундтом полетел в Мариуполь, к командиру лейб-полка Зсппу Дитриху405, чтобы от этого своего приближенного узнать «правду», как он полагал, о неправильных действиях командных инстанций сухопутных войск. Но тот принял сторону своего командующего и сумел рассеять предубеждение фюрера. Поэтому на обратном пути Гитлер посетил штаб группы армий «Юг», побеседовал с Рундштедгом, и, хотя временное смещение его осталось в силе, доверие было восстановлено.