На рубеже 1989–1990 гг. советская власть в Азербайджане и Армении практически была устранена, главами этих республик стали люди, в сознании которых господствовали идеи западного либерализма. Одновременно начались митинги и в Тбилиси. Страны Прибалтики требовали отделения от СССР. Таким образом, СССР был подожжен с Юга, и одновременно его подожгли с Запада в Прибалтике и на Востоке в Средней Азии. Уже свершилась «бархатная революция» в Польше и в Чехословакии, и уже все было готово для подобной же революции в Румынии. Объединенная Германия выступала флагманом замены вектора социализма на капитализм и активно уничтожала советские остатки. Синхронность происходящего поражала. Словно кто-то невидимый рулил всем этим процессом распада. Кто же?

Видимо, та же «пятая колонна», что и в высшем эшелоне власти. Информацию об агентах влияния с указанием на конкретных лиц, в отношении которых разведорганы США проводили вербовочные мероприятия, В.А. Крючков неоднократно докладывал Горбачеву, просил его санкции на проведение необходимых мероприятий. Но М. Горбачев все просьбы КГБ клал под сукно. Согласия на «чистку Кремля от агентов влияния» Горбачев не дал. Вот так невольно Горбачев сам стал «крышей агентов влияния». А когда начался августовский «путч» 1991 г., то Горбачев с удовольствием отдал весь КГБ под суд, и на место В. Крючкова поставил проамерикански настроенного В. Бакатина, который выступил в роли могильщика КГБ.

ФОРМАЛЬНЫМ ПОВОДОМ для проникновения АГЕНТОВ ВЛИЯНИЯ на территорию Союза стало создание многочисленных демократических «фондов», информационных сообществ, международных пресс-центров, Ассоциаций, Лиг и Союзов, и различных социологических центров, а также политических и дискуссионных «клубов». К таким фондам можно в первую очередь отнести «Институт Открытое Общество» фонда Дж. Сороса, а из фондов «отечественной сборки» — фонд «ИНДЕМ», где под руководством Г. Сатарова готовились выпуски известной телепрограммы «Прожектора перестройки», но это была лишь внешняя сторона деятельности фонда. Главной же, закулисной стороной деятельности «прорабов перестройки» было лоббирование законопроектов, выгодных Западу.

Как сейчас уже официально признано, многие из первоначальных основных законов «демократической России» (включая Закон о собственности, принятый Верховным Советом 06.03.1990 г.) были написаны даже не русскими «агентами влияния», а натуральными американскими «специалистами по России», хлынувшими из США на важные, но не афишируемые должности в высшем государственном аппарате России.

Да, агентам влияния платят деньги — и большие. Тех, кто особенно усердно служит — берут на содержание. Выявлять агентов влияния нетрудно, вскрывать их антигосударственные действия тоже не сложно. Проблема заключается в разоблачении, от которого они надежно защищены высшими людьми в руководстве государства. Сейчас уже ни для кого не секрет, что крушение Советского Союза произошло во многом благодаря трудам предателей, действовавших в самых верхних эшелонах советского руководства.

Председатель КГБ В. Крючков, имея достоверную информацию от агента в ЦРУ Олриджа Эймса, неоднократно докладывал президенту СССР М. Горбачеву об этом, но тот не желал ничего слушать в отношении верных «прорабов перестройки». Ну а те, особо не стесняясь, получали крупные гонорары за книги, которые никто не читал, за лекции, которые никто не слушал, и Нобелевские премии за особое рвение в разрушении собственного государства.

АГЕНТЫ ВЛИЯНИЯ СБРАСЫВАЮТ МАСКИ

Объявили перерыв, и «эксперты» в дорогих пиджаках вышли в коридор — покурить. На длинном фуршетном столике стояли изысканные вазы с горками фруктов. Виноград нескольких сортов изумрудными и сердоликовыми гроздьями свешивался с янтарных груш и слив — для ноябрьской Москвы большая редкость! На изящных розетках сверкала крупными рубинами израильская клубника, а на большом фарфоровом блюде красовался веер французского сыра нескольких сортов с голубой плесенью и мясная нарезка. В маленьких хрустальных вазочках поблескивали золотыми обертками шоколадные конфеты. Фарфоровое блюдо с лупоглазыми золотыми рыбками украшали песочные корзиночки с кремовыми розочками и американский яблочный пай с корицей. Официанты услужливо разливали по высоким бокалам на тонких ножках апельсиновый сок со льдом. Лед тихо звенел, ударяясь о края бокалов.

«Эксперты» вывалили к столу и без ложного стеснения набросились на яства стаей голодных ворон. Стремительность, с которой набивали рты эти холеные «политологи», вызвала у Ирис чувство здоровой брезгливости.

— Ну, за приход либерализма на землю тоталитаризма! — кто-то услужливо налил Ирис рюмку коньяка с резким запахом… — Выпьем за то, чтоб Россия стала такой же свободной державой, как свободная Америка!

Мысли путались в голове… Что за нелепая пресс-конференция? Что за странные тосты? Откуда эти непонятные «эксперты» и «политологи»? В полуразрушенной стране скоро, наверно, будут введены карточки на продовольствие, а тут… этот обильный фуршет… словно пир во время чумы. И тут Ирис вспомнила, что отец ей сказал о том, что в Москве создается Американский Экспертный Совет. И что этот Совет, не более как прикрытие для иностранных спецслужб, для агентов влияния… Судя по всему, то, что сейчас происходило вокруг и с нею, было одним из его отголосков..

Словно стая голодных волков или акул, «эксперты» продолжали уплетать за обе щеки конфеты, мясо, пирожные, сыр, шоколад, селедку, карбонат, виноград, лососину, клубнику, колбасу, и кремовые розочки, и американский яблочный пай с корицей: все это стремительно, вперемешку исчезало в их ртах, и лихо перемалывалось импортной металлокерамикой.

Ирис стало нехорошо. Чтобы не упасть в обморок, она стремглав выбежала в коридор и начала хватать воздух из приоткрытой фрамуги, как рыба, выброшенная на берег. Волны негодования накатили на нее. «Зажравшиеся «прорабы перестройки» доламывают стране спинной хребет, — подумала она. — Мы еще живы, но уже с трудом трепыхаемся в лапах этих хищников, алчно подсчитывающих барыши от своих грязных сделок. Но мы молчим. У нас — комплекс неполноценности жалких «совков», боязнь громких слов и склонность преклонения перед Западом. Кем же мы станем в итоге, если вся эта свора хищников окончательно перевернет нашу страну, как накренившийся и уже зачерпнувший вонючей штормовой пены корабль? Что будет, если мы не переживем этот шторм в открытом море? Нет, мы не пойдем ко дну — нас ждет гораздо худшее: потеря самих себя. Потеря своей сущности. Мы станем ходячей мебелью, дорогой оргтехникой, броскими шмотками, жаростойкими сейфами, арендными договорами, импортными кофейниками, видеосалонами и теплыми ватерклозетами».

Ирис вспомнила, как они познакомились с Робертом на берегу Черного моря, под сенью пальм и лучами жаркого южного солнца. Черноморский заповедник и водопад Джур-Джур, Ялтинский дельфинарий… Она восхищалась интеллектом своего собеседника, который знал об Америке куда больше, чем даже ее отец, ведущий аналитик Старой площади! В молодого черноволосого социолога она была почти влюблена. Да, знала бы раньше о том, где и на каких условиях он черпает все свои знания! Горькое разочарование, осколки разбитых надежд. Тогда, в Крыму, она была молодой и глупой, мечтала о славе и звезд-ности. А разве сейчас она поумнела? Гонорар из рук Роберта за ненаписанную заказную статью обжигал пальцы.