Эти крайне субъективистские взгляды дошли до Америки из Франции в 1970-е гг. Общая идея деконструкции заключается в том, что тексты можно разбирать на элементы, чтобы раскрыть идеологические пристрастия, ценности и различные произвольные концепции, лежащие в основе всех выводов по поводу окружающего мира, включая те утверждения, что обычно позиционируются как непреложные факты, существующие в природе.

Студент из моего университета однажды спросил мою знакомую, антрополога, как ученые-антропологи решают проблему достоверности, когда речь идет о характеристиках взглядов и поведения людей в других культурах. Иными словами, как быть, если интерпретация одних и тех же характеристик отличается у разных антропологов? Моя знакомая ответила: «Такой проблемы нет, потому что антропологи интерпретируют как раз то, что видят. И это нормально, что у разных людей интерпретации получаются разными, ведь у них возникают разные предположения, и они по-разному смотрят на мир». Этот ответ возмутил моего студента — и меня. Если вы занимаетесь наукой, то договоренность решает все. Если исследователи не могут решить, существует данное явление или нет, это значит, что его научная интерпретация еще даже не началась. Это просто какой-то хаос.

Но я ошибался в одном: в том, что представители культурной антропологии непременно относят себя к ученым. На раннем этапе моей работы в области психологии культуры я пытался наладить контакт с антропологами. Я хотел поучиться у них и думал, что им тоже будут интересны мои эмпирические исследования культурных различий в образе мыслей и поведении. Меня шокировало, что большинство людей, называющих себя специалистами в области культурной антропологии, не имели ни малейшего желания идти на контакт и сотрудничать со мной и тем более использовать мои данные. Они совсем не хотели давать моим доказательствам какое-то преимущество (по их собственному выражению) перед их интерпретациями.

К моему изумлению, постмодернистский нигилизм добился успеха в академических кругах начиная от литературоведения до истории и социологии. Насколько большого успеха? Один мой знакомый рассказал мне, как спросил студентку, считает ли она, что законы физики являются случайно выбранными, произвольными утверждениями о природе. «Да», — уверенно ответила она. «Что ж, выходит, что, когда вы летите в самолете, вы думаете, что он летит по случайно выбранным законам физики?» — «Конечно», — сказала она. Опрос среди студентов, проведенный в одном очень известном университете философом и политологом Джеймсом Флинном, показал, что большинство студентов полагают, что современные научные взгляды — всего лишь одна из возможных точек зрения[234]. Несчастные студенты приняли за чистую монету это мнение, сформированное под влиянием различных курсов, которые читают на гуманитарных и социологических факультетах. Кто-то может подумать, что профессора, читавшие подобные лекции, просто развлекались либо пытались таким образом заставить студентов шевелить мозгами. Но давайте рассмотрим следующую историю о физике и постмодернистах.

В 1996 г. профессор физики Нью-Йоркского университета Алан Сокал отправил рукопись в Social Text, журнал, гордящийся своей репутацией постмодернистского издания и редакторским составом, в который входили несколько известных профессоров. Статья Сокала, озаглавленная «Трансгрессия границ: навстречу преобразующей герменевтике квантовой гравитации», отлично продемонстрировала, до какой степени этот журнал готов покорно проглотить самую несусветную чушь. Эта статья, напичканная постмодернистским жаргоном, заявляла, что концепция «внешнего мира, чьи свойства не зависят от индивида» является «догмой, навязанной затянувшимся превосходством открытий постпросветительской эпохи над западной интеллектуальной мыслью». Так как любое научное исследование является «по существу теорией, перегруженной и ссылающейся на саму себя», то оно «не способно доказать собственный исключительный эпистемологический статус в отношении сведений, противоположных господствующей точке зрения и исходящих из различных диссидентских и маргинальных сообществ». Квантовая гравитация была объявлена чистой социальной конструкцией.

Статья Сокала была напечатана без сколько-нибудь пристального анализа информации, содержащейся в ней. В день выхода статьи в Social Text Сокал прочел в другом журнале, Lingua Franca, что его статья — псевдонаучная газетная утка. Редакторы Social Text ответили, что «пародийный характер текста тем не менее не снижает их интереса к статье как к весьма показательному документу».

Джордж Оруэлл говорил, что бывают настолько идиотские идеи, что поверить в них могут только очень умные люди. Но справедливости ради следует сказать, что никто, конечно, по-настоящему не считает, что реальность — всего лишь текст, хотя многие полагают, что верят в это. Или полагали. Постмодернизм постепенно исчезает с научной сцены в Северной Америке. Во Франции он бесследно растворился уже давно, и, как сказал мой друг-антрополог Дэн Шпербер, «постмодернизм не удостоился чести быть французским!».

Если вам случится вступить в разговор с постмодернистом, чего я вам от всей души не желаю, спросите его, является ли социальной конструкцией банковская выписка с балансом кредитной карты. Или спросите, считает ли он, что разница в уровне власти и влияния в обществе всего лишь вопрос интерпретации или же у этого есть какие-то реальные основания.

Тем не менее должен признать, что некоторые постмодернистские вопросы спровоцировали проведение важных и достоверных научных исследований феномена власти, а также этнической и гендерной принадлежности. Антрополог Энн Штолер, например, провела очень интересное исследование сомнительного и порой смешного критерия, используемого голландцами в колониальной Индонезии, — определения, кто «белый», а кто нет. Ничто не сравнится по прямолинейности с американским правилом о том, что любой, в ком есть «хоть капля» африканской крови, уже негр, что, конечно же, было социальной конструкцией, не имеющей под собой даже намека на какое-то основание в реальности. Работа Штолер представляет большой интерес для антропологов и историков, изучающих то, как люди категоризируют окружающий мир и как на его понимание влияют их мотивации.

Что мне кажется особенно ироничным в постмодернистах, так это то, что они безо всяких доказательств настаивали на том, что реальность — это всегда лишь интерпретации, не имея ни малейшего представления об открытиях, сделанных психологами, которые придерживались формально всего лишь чуть менее радикальных взглядов, чем сами постмодернисты. Одним из величайших достижений психологов стала демонстрация философского изречения о том, что всё вокруг — от восприятия движения до понимания работы нашего ума — является результатом наших умозаключений. Ни о чем в мире не известно так прямо и так точно, как об этом говорит наша интуиция.

Но тот факт, что любой феномен является умозаключением, не означает, что все умозаключения одинаково оправданны. Если окажетесь в зоопарке с постмодернистом, не позволяйте ему отделаться ответом, что ваше убеждение, что это большое животное с клыками и хоботом — слон, является всего лишь вашим умозаключением, — потому что, кто знает, может быть, это такая огромная мышь с патологией гланд.