заявив, что никаких проблем нет, никаких угроз, ни ничего такого — обычная услуга для обеспеченных людей. И я поверил. После Осетии мозги были не совсем на месте, мы ведь вернулись домой после быстрой и победоносной войны! Барыга представил жену, разместил группу в гостевом доме, выдал ключи от шикарного «Гелика», стволы мы взяли штатные, патроны — левые. Одним словом, для нас, вернувшихся из Сенаки, с осетино — грузинской войны, а там мы потрудились на славу, это дело казалось лёгкой прогулкой… Но, расклад оказался лютый, о чём я узнал, когда всё случилось. В общем, выяснилось, что барыга — депутат вёл опасную игру и кинул таких же как он сам бандосов на громадные бабки, ему предложили их вернуть, а чтобы он не сомневался, пригрозили расправой, но не над ним лично, а над теми, кто ему дорог, его близкими. Первой, о ком он сразу подумал, была молодая жена… Была у него ещё бывшая с детьми, но первым делом он забздел почему — то за молодуху. Что тут скажешь? Говорят, секрет семейного счастья в любви — но это давно не секрет! В общем, дальше было только хуже… — Михалыч молча выплеснул водку в рот, будто во что бы то ни стало требовалось промочить горло. — Ни я, никто другой не думал всерьёз, что будет кровь. Никто не думал — а я должен был подумать, но не стал — и она пролилась…

Егору показалось, что рассказ на этом оборвётся и он, не сводя глаз с Михалыча, подлил в его стакан, который тот так и не выпустил из рук, рассчитывая, что это сработает, как допинг, и не позволит оторваться истории.

— Что было дальше? — осторожно, словно крадучись по минному полю, спросил Егор, тем самым выведя друга из глубокой секундной задумчивости, от которой его усталые глаза, вокруг которых залегли мелкие морщинки, странным образом заблестели, будто от слёз.

— …Шла третья неделя, уже неделю трудилась вторая группа, — продолжил Михалыч, — сам я, будучи в составе «четвёрки», в тот день отправился на встречу с командиром по поводу предстоящего завершения или продления нашего «контракта» с барыгой, а его молодая мамзель пожелала развлечений. По нынешним меркам развлечения её были довольно скромными, одни и те же салоны — одежда, косметолог, маникюр — педикюр, массажист и парикмахер, а в этот раз — ей захотелось в кино. Конечно, за три недели нахождения на территории депутата мы поневоле заподозрили, что тот что — то не договаривает, чего — то страшно боится. Ну, знаешь, её ведь сразу заметно, особую разновидность паранойи: без конца бухой, нанял отдельную охрану для жены, почти в двое увеличил личную, старался не покидать дома, отменил все нерабочие встречи, болезненно относился к тому, что охранное агентство нередко меняло согласованный состав бойцов. Что касается Алисы и её желаний — депутат игнорировал. Это я сейчас понимаю: в это время он старался не находиться с ней рядом, на всякий случай. А нормальные кинозалы — что? — все они были в людных торгово — развлекательных центрах. Внезапность желания, полное отсутствие реальной угрозы и неплохая оперативная обстановка не препятствовали походу. Что касается нас — мы же были из спецназа: у каждого за плечами не одна боевая командировка, годы тяжёлых тренировок, специальные навыки. Мы были быстрыми и не глупыми, у нас была отличная реакция. Единственное, чего мы не знали — правил войны и всех деталей. А дьявол, как говорят, в деталях… То, что случилось — целиком и полностью моя вина, плохо сделанная работа начальника разведки, но при этом мы не были говном на лопате. Мы ежедневно вели наблюдение и что — то вроде разведывательно — поисковых мероприятий. Хотя и не выявили за три истекших недели ровным счётом ничего, ни одного «хвоста», ни одной наблюдательной точки. За всё время изучили все дома в округе, знали какие из них пустые, какие жилые — депутат жил в фешенебельном коттеджном посёлке под охраной. И всё равно мы почти ежедневно проверяли и охрану, и подступы к дому, прочёсывали ближайшую лесополосу и акваторию озера, водные подходы к берегу, часть акватории, отведённую для стоянки яхт и катеров вроде внутренней гавани, искали места возможных лёжек и точек наблюдения, и за всё время не обнаружили ни одной лёжки! За три недели ни одного эксцесса, никаких приключений. И не полунамёка от барыги о возможной опасности… Но, я не оправдываюсь, я как никто другой знаю, что бывает, когда недорабатываешь на своей должности — жизнь диктует свои законы, свои жестокие правила и все эти разговоры в пользу бедных, — тяжело вздохнул Олег. — Помнишь, в бригаде у нас говорили: слово «наверное» — слово неудачников; а значит, его употребление мною вполне допустимо. Наверное, поэтому я не углядел в желании молодой женщины ничего предосудительного. Она не имела чётко установленного распорядка, повседневной системности, взбалмошного или капризного характера и потому ничего препятствующего походу в кинотеатр я не увидел. Тем более, повторюсь, кинозалы — всегда место людное… — Михалыч снова без слов смочил горло содержимым стакана, отломил хлеб и разжевал. — Была ещё одна причина, из-за которой мы все ослепли — она нам всем очень нравилась. Думаю, ни один из нас не был против с ней замутить. Она была прекрасна! Мне до сих пор кажется, что я в жизни не встречал красивее женщины. Как она могла связаться с этим козлом, не понимаю?! С ней было легко. Такого умиротворения я не испытывал ни с одним человеком рядом, — он раскрыл глаза во всю величину. — Как тебе объяснить? У меня от неё реально кружилась голова! — сказал он, уводя рассказ совершенно в другую плоскость. — Неоспоримо, парням помоложе было проще, они были шустрее. Я в этом плане немного тормоз. Сентиментальный, что ли? А может — все мы вернулись из опасной командировки — а тут такое дело — женщина!

— Ты поешь, Михалыч, чего — нибудь, — предложил Егор. — Хавай, давай.

— Угу — ага, — сказал он, запихав в рот пару кусков мясной нарезки и жуя, продолжил. — Алиса выбрала фильм «Заложница», будто так себя ощущала, сеанс был в четырнадцать пятьдесят… Я посмотрел этот фильм пару лет спустя, хотел понять ради чего мы рискнули жизнями — кровавый такой фильмец, не хуже, чем сама жизнь… Там ещё этот стареющий… Шиндлера играл… не помню, как звать. Я не большой поклонник кино, но есть картины, которые смотришь и решаешь — могло такое случиться в реальности или нет… Фильм этот уже