— Я не знаю, что вам сказать. Это так озадачивает. Когда я пытаюсь подумать о том, что могло бы быть…

Он положил свою руку на мою.

— Ладно, этого не произошло. Сэру Фабиану не понравилась мысль о том, что вы, две леди, будете путешествовать без сопровождения, и, поскольку я оказался поблизости, он просил меня присмотреть за вами и совершить последнюю часть поездки по возвращению в Индию вместе с вами. Я сразу же понял, что он собирается снова испробовать тот же самый трюк. Мне доставило большое удовольствие расстроить планы этого отвратительного типа.

— Он, вероятно, будет заниматься этим делом снова?

— Без сомнения, будет. Мне бы очень хотелось разоблачить его, но все не так просто. Я уверен, что его наниматель — человек с большим состоянием и властью. Одному небу известно, какие могут быть последствия, если кто-то навредит одному из его людей. Это может стать международным инцидентом! В таком случае лучшей доблестью должна стать осторожность, а — мне следовало бы быть довольным, что удалось доставить вас невредимыми к конечной цели вашего путешествия.

— Ну, что же, благодарю вас.

— Вы должны благодарить сэра Фабиана. Ваше благополучное прибытие было для него делом чрезвычайной важности.

Я почувствовала, как вспыхнула от удовольствия, которое, как это ни смешно, казалось, делало опасности, через которые я прошла, еще более значимыми.

Затем произошло кое-что, нарушившее спокойствие. Это случилось после полудня, когда день достигал своей самой жаркой точки и дом замирал.

Лавиния просила меня зайти к ней. Она хотела поболтать и спросить мое мнение о новом платье, которое она задумывала. В этом деле она не то, чтобы хотела принять мой совет, но ей хотелось поговорить.

Я подумала, что было подходящее время. Обычно в этот час она отдыхала, хотя и не спала, и я думала, что застану ее одну.

Когда я подошла к ее двери, я услышала голоса. Голос Лавинии был пронзительным, в нем звучала тревога.

Я подбежала к двери и открыла ее. В первую секунду я остолбенела от удивления. Она стояла у кровати, ее пеньюар спустился с плеч. Она выглядела удивленной и испуганной — и с ней был Большой Хансам. Он был там, рядом с ней, его тюрбан съехал набок… лицо было искажено. Мне показалось, что он нападал на Лавинию. Его глаза были остекленевшими и во всем облике было что-то странное.

Что касается Лавинии, ее волосы рассыпались по обнаженным плечам. Она сильно покраснела. Когда она взглянула на меня, я увидела, как страх исчез с ее лица и ее черты приняли почти чопорное выражение.

— Я думаю, — сказала она Хансаму, — что сейчас тебе лучше было бы уйти.

Я видела, как он безуспешно пытался восстановить свое достоинство. Его рука потянулась к полурасстегнутой рубашке. Он посмотрел на меня и, запинаясь, сказал:

— Мисси приходит увидеть мемсагиб графиню. Я пойду.

— Да, Хансам, — слегка высокомерно сказала Лавиния. — Сейчас тебе следует уйти.

Он поклонился и, бросив на меня недовольный взгляд, удалился. Я спросила:

— Что все это значит?

— Моя дорогая Друзилла, я была страшно удивлена. Парень подумал, что я могу позволить ему вступить со мной в любовную связь.

— Лавиния.

— Не удивляйся так. Ему кажется, что он лучше любого из нас.

— Как ты могла это позволить?

— Я этого не позволяла. Я протестовала изо всех сил.

— Как он мог подумать, что такое возможно?

— Я же говорю тебе, что он очень высокого мнения о себе.

— Ты, должно быть, как-то поощряла его.

Она скривилась.

— Это верно. Обвиняй меня… как ты это всегда делаешь.

— Разве ты не понимаешь, как это опасно?

— Опасно? Я могла распоряжаться им, если бы хотела.

— Когда я вошла, ты выглядела довольно испуганной.

— В самый критический момент! — драматически произнесла она.

— Ты никогда не должна принимать его таким образом, как ты делаешь. Для своих ежедневных консультаций ты должна встречаться с ним внизу.

— Что за чушь. Я делала только то, что и все женщины. Они каждое утро видятся со своими хансамами.

— Это совсем другое. Ты вела себя по-глупому. Ты с ним флиртовала. Ты заставила его подумать, что он может добиться с тобой успеха. Это никогда не пришло бы ему в голову, если бы ты, как другие, вела себя в соответствии с приличиями. Кому еще пришло бы в голову поощрять слуг иметь такие мысли?

— Я не делала ничего подобного.

— Делала. Я это видела. Принимать его в неглиже… улыбаться ему, слушать его комплименты. Естественно, он подумал, что добьется успеха.

— Но он здесь слуга. Он должен бы это помнить.

— Нет, когда ты ведешь себя как сука.

— Полегче, Друзилла.

— Это ты должна быть поосторожнее. Если ты не хочешь говорить начистоту, тогда нам вообще не о чем говорить.

— Я думала, что ты могла бы посочувствовать.

— Лавиния, ты что, не понимаешь, какая здесь обстановка? Из-за этого здесь Том Кипинг. Здесь нелегко… неспокойно… и ты создаешь такую ситуацию с этим человеком!

— Я ее не создавала. Это он. Я не просила его приходить ко мне в комнату.

— Нет. Но ты проявила к нему свой интерес.

— Я никогда не говорила ни слова.

— Взгляды говорят также много, как слова. Ты такая же порочная, как была в школе.

— Ты опять собираешься начать все сначала, да?

— Да, собираюсь… привести пример одной из глупостей. Это почти так же дурно.

Она подняла брови.

— На самом деле, Друзилла, ты напускаешь на себя важность… только потому, что я отношусь к тебе по-дружески.

— Если моя манера тебе не нравится…

— Я знаю. Ты уедешь домой. Ты вернулась бы в тот противный пасторский дом… ты думаешь, что можешь это сделать, но ты не сможешь. Ты не сможешь выйти замуж за Колина Брейди, потому что он уже женат.

— Я никогда не собиралась выходить за него замуж. И я не хочу быть там, где меня не ждут.

— Фабиан никогда не позволил бы тебе уехать.

Я слегка покраснела. Она увидела это и засмеялась.

— Он очень интересуется тобой… но не обманывай себя. На тебе он никогда не женится. В действительности Фабиан нисколько не лучше меня. Но… знаешь, тебе не надо быть с ним такой сдержанной.

Я собралась идти, но она жалобно вскричала:

— Друзилла, подожди минутку. Я была так рада, когда ты пришла. Я думаю, что Хансам был бы очень решительным. На самом деле я начала немного бояться, что он изнасилует меня.