остановить вторжение с минимальной кровью. Но кому ты докажешь? Да и надо ли? Я со своими соотечественниками едва не поругался из-за этого.

— Они тоже за поводок?

— Всеми хвостами.

Юлиан снова посмотрел на руки. Йоты не выше по развитию, чем люди. По сути, он и сам мог оказаться на поле брани, если бы на Тихую гавань напали. По спине прошел холодок от осознания злой истины. Тёмные нападали на колонии, не на основные миры, а значит Тихая гавань в списке на захват. Как скоро на его дом нападут? В ближайшие десять лет или сто лет? Высший порядок тьмы мыслил иными масштабами. Что каких-то сто лет существу, живущему тысячелетия? Юлиан мог при жизни не застать разорение его мира, но легче от этой мысли не становилось. Не он, так его потомки столкнутся со злом.

— Жизнь несправедливая сука, — прокомментировал Шей, нарушив затянувшееся молчание. — Поэтому откладывай на похороны, как я.

— Не подскажешь, зачем ты копишь деньги на это? — нахмурился Юлиан.

— У моего народа есть поверье что, чем больше ты скопишь деньги на похороны, тем позже тетушка тебя заберет, а я планирую прожить очень долго. Ладно, пойду изображаться из себя вешалку.

Юлиан тоже вспомнил о своих обязанностях, извлекая на свет массажную расческу. Волосы принца почти отрасли до прежней длины, поэтому его следовало расчесывать каждый день, а то и дважды в день.

Амрон словно почувствовал приближение человека и уже сидел на высоком стуле. Принц смотрел в окно на живописную картину города, пока на фоне звучали новости. После лекции его настроение заметно изменилось в худшую сторону. Он не разговаривал, не шутил и никак не реагировал, пока Юлиан его расчесывал.

Человек невольно прислушался к новостям, скашивая взгляд, и понял причину плохого настроения наследника. Выступала женщина йотов под прицелом множества крылатых камер. С надрывом, едва не воя и показывая изображение другого йота, который был её сыном. По лицу с кошачьими чертами катились слезы. Женщина проклинала не захватчиков, а Амрона за вмешательство, за гибель её сына, который находился в городе и не успел вступить в бой, в момент, когда его убили.

— И ты меня винишь? — спросил Амрон, не поворачиваясь к слуге.

— Я думаю, что они слишком переоценивали свои шансы на победу, ваше высочество, — деликатно отвечал Юлиан. — Гибель йотов — трагическая случайность, однако они могли потерять свой мир, если бы вы не избавились от Дэля.

Настроение Амрона не улучшилось, поэтому Юлиан с неловкостью сказал:

— Шей ставил деньги на вас от нашего лица, и… мне есть, что отправить родителям.

Принц повернулся с поднятой бровью.

— Я просто попытался вас отвлечь от всего этого, — еще более неловко почувствовал себя человек. Утешитель из него так себе.

— Иной раз я жалею, что я не такой же слабый как ты, — признался Амрон. — Что любое мое действие может закончиться катастрофой, а я ничего не могу изменить.

— Завидовать мне не стоит, ваше высочество, потому что я чувствую себя похожим образом из-за отсутствия силы. Вы-то хотя бы вторжение остановили, а меня бы раздавили и не заметили.

— Но я не могу вернуть йотов к жизни… моя победа имеет горький привкус…

— А их не пытались вернуть с помощью веронского дыхания?

— Пытались, не помогло. Не всё можно исправить нашим дыханием. Оно не всесильно.

— Понимаю… — поник Юлиан.

— Пройдешься со мной? — выключил новости Амрон. — Меня магия без сопровождения не пускает, а Лимру увели слушать лекцию для девочек.

Юлиан спрятал расческу в сумку и поклонился:

— Конечно, ваше высочество.

Амрон поморщился и взял Юлиана за руку.

— Куда бы вы хотели пройтись?

— На нижние этажи, — ответил наследник.

— Эм…

— Я в курсе, что ты доложишь Одиту о моем интересе, — понял недосказанность Амрон, — но выбор спутников у меня невелик. Не с отцом же или… дядей идти…

— Не понимаю, почему ваш отец терпит его, — не удержался Юлиан от комментария, спускаясь вместе с принцем по лестнице. — Он оскорбляет вас и даже бьет.

— Дядя вырастил папу и всегда защищал его, когда он оказывался в беде. Папа говорил, что если бы не Генлий, то он бы не дожил до наших дней. Дядя — грозная сила, с которой многие считаются.

— Я всегда считал, что главы семей дололов вне закона, — Юлиан проводил взглядом постепенно зажегшийся светильник-кристалл на стене.

— Ты прав, дядя вне закона в союзе миров и за пределами Размараля его с радостью схватят и заключат под замок.

— Что же стражей границы останавливает? — недоумевал Юлиан, разглядывая картины, вырезанные на стенах вдоль лестничного проема. — Почему они не схватят его здесь?

— Ты когда-нибудь видел, на что он способен в замке веронов? — усмехнулся Амрон. — Его же наша магия слушается. Он здесь как у себя дома, а по силе равен Лимре, если не сильнее её. Поэтому глава совета магов Харватиус отдал приказ, чтобы его в Размарале не трогали.

— То есть… он тоже существо высшего порядка? — ужаснулся Юлиан.

— Нет, он немного не дотягивает. Он из среднего порядка седьмого уровня, как и Лимра.

— Немного…

У Юлиана под ложечкой засосало от одной мысли, что Генлий мог сделать с ним в тот день, когда он необдуманно заступился за Амрона. Разница в силах между ними не просто большая, а огромная. Люди относились ко второму низшему уровню, в редком случае самым талантливым удавалось достичь четвертого или даже пятого, но никогда среднего.

— Что-то не так? — заметил напряжение человека Амрон.

— Нет, всё в порядке, — ответил Юлиан, зажигая светлячок.

В подвалах дворца были еще более высокие потолки, чем во всех остальных помещениях. Исполинская громада давила и пугала человека. Из сотен ниш на него взирали грозные короли веронского прошлого.

— Как их много, — озвучил Юлиан, а его голос унесло эхом.

— Здесь все наши короли, начиная с нашего основателя — Аравера, — мальчик указал на самую крупную фигуру с несколько звериным и непривычным обликом для веронов. — Мы чтим память предков, помним о каждом из тех, кто ушел. В каждом веронском городе есть такое место, где стоят статуи его правителей.

— Значит, и вы когда-нибудь будете здесь стоять?

— Папа не хочет, чтобы я когда-нибудь стоял вместе с ними, — ответил Амрон, продолжая путь. — Говорит, что короли редко доживали до старости. А раньше всех ушел Искрос, потому, что был слишком сильным.

— Но вы… тоже не слабый…

— Не только низшие и средние существа делятся на уровни, но и высшие, — горько усмехнулся Амрон. — Так вот. Я на первом.

— Разве это позорно?

— Наверное, да, раз ни один король веронов не рождался ниже третьего.

— На каком был Искрос?

— На шестом, как Дунгрог.