Так что я, пожалуй, перейду к скучной официальной части, а сочные подробности подождут до твоего возвращения. Думаю, мои ожидания оправданны, поскольку, как я узнал, женщины действительно с ужасающей скрупулезностью обсуждают мужской пол в компании своих наперсниц, а посему не вижу причины не обсудить их перси со своим наперсником».

Спакс громко гоготнул и тут же вжал голову в плечи.

– Прошу прощения. Это от неловкости.

– «Итак, к делу, – продолжил чтение Идист. – Бугг организовал собственный батальон, подобрал способного командующего и зафрахтовал флот, чтобы перевезти данные подкрепления вместе с таким количеством припасов, которое удалось распихать по трюмам. Затем я издал указ, провозглашающий независимость коренного населения Островов, и в летерийскую армию с намерением сопровождать Канцлерский флот вдруг хлынули теблоры. Между нами говоря, это, пожалуй, самый непоследовательный народ, который мне известен. В общем, пока Бугг все это организовывал, я, понятное дело, изрядно утомился и потому великодушно принимаю твое сочувствие. В итоге батальон подкрепления пополнился ауксилией из трех сотен теблоров. Кажется, за их воодушевлением стоит некое древнее пророчество.

И веря, что мое собственное пророчество о твоей любовной жизни исполнилось, я тоже испытываю огромное воодушевление, но, уверяю, в рамках приличия. Я не извращенец. Так что жду от тебя не рассказов о битвах и походах, а романтической истории! Думаю, ты в состоянии вообразить всю безысходность положения человека, который заключен во дворце и прикован к единственной женщине.

Всерьез собираясь ввести при дворе новый период воздержания, я внезапно осознал, что диктовать сие послание супруге было ошибкой. Посему, прежде чем позорным бегством покинуть комнату, я воспользуюсь моментом, чтобы передать теплый привет тебе и всем, кто вынужден сейчас слушать это неловкое излияние чувств.

С глубочайшей привязанностью, твой любящий брат, король Тегол».

– Принц Брис, мои соболезнования, – прошептала Абрастал.

Брис вздохнул и на удивление спокойным и ровным голосом обратился к Идисту:

– Командующий, когда прибудет батальон?

– Он уже в пути, сэр. Отстает от нас на два дня. Я приказал продолжать марш затемно и выдвигаться до рассвета. Если повезет, завтра к вечеру он будет на месте.

– Благодарю, командующий.

Брис направился обратно в летерийский лагерь. Идист со своими подчиненными держал почтительную дистанцию. Араникт взяла Бриса за руку.

– Все эти крики и смех означали благодарность, ты же понимаешь?

Он нахмурился.

– Брис…

– Он это нарочно. Считает меня чересчур серьезным… Но что поделать, если я веду солдат на войну. Мы проделали длинный путь, натерпелись лишений, а враг тем временем накопил сил, отдохнул и наверняка хорошо укрепился. Он навяжет нам место сражения, а что еще хуже – будет значительно превосходить нас числом.

– Он над этим и не смеялся, – возразила Араникт. – Наоборот, он показал, что очень беспокоится за тебя. А подкрепления дают нам шанс на победу.

– Знаю. И, конечно же, я весьма за это благодарен.

– И вообще, Идист тебя предупреждал.

Брис покачал головой.

– Дело не в письме, Араникт.

– А в чем?

– В том, что творилось в голове у Тегола, когда он надиктовывал жене эти строки. Он знал, что я захочу, чтобы мне прочли их вслух. Мой брат страшно коварен и совершенно бесстыден. Я всю жизнь наивно попадаюсь на его розыгрыши, так что меня это не смущает. Более того, я восхищаюсь его гениальностью. Каждый раз.

– Я не понимаю, Брис…

– Я не могу вспомнить – а я пытался! – чтобы Тегол хоть раз говорил, что любит меня. По одному этому ясно, насколько сильно он переживает. Я потрясен до глубины души.

– Брис…

– Тегол боится, что больше меня не увидит. При всей его неловкости и отсутствии такта он сумел попрощаться со мной, не используя слов прощания. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, отчего я тоскую. Мне очень его не хватает.

Араникт крепко сжала руку Бриса, хотя понимала, что это не поможет. Увы, ей было нечего ему сказать. В голове царила пустота, где носилось лишь одно осознание: он ждет смерти. Мой возлюбленный готов умереть.

В лагерь въехали повозки с припасами, и Кованый щит Танакалиан впервые увидел форкрул ассейла – так ему показалось. На самом деле это был полукровка. Водянистый. И все равно его внешность внушала ужас: бледная, как папирус, кожа, покачивающаяся походка, извивающиеся, словно змеи, руки, мертвенно-холодный взгляд.

Наши самые смертоносные союзники. Я не слеп, я вижу, с каким презрением вы смотрите на нас, измотанных и потрепанных. Но мы скоро восстановимся, и, когда придет час исполнить наше предназначение, мы будем готовы.

Сеток стояла в стороне, не обращая внимания на Водянистого с его офицерами, отрешенная от всего и всех. Ее разум захватили Волки? Взирают на мир через ее разноцветные глаза? Она – обуза. Это не ее вина. Волки овладели ею, она для них не более чем проход, и если боги решат явиться в мир, то прорвутся сквозь нее. После такого ей не выжить.

Если придется, я запечатаю проход и не дам Волкам прийти. Так я спасу им жизнь.

Его молитвы остались без ответа. Сеток явно дала понять, что жрецы Серых шлемов – тупицы, отчего-то убедившие себя, будто способны общаться с самой природой. А изморцы, поколениями отдававшие свою жизнь за Волков… Все зазря. Кровь, борьба за власть, вожделенные титулы Смертного меча, Кованого щита и Дестрианта – все это ничего не значит.

Здесь-то и кроется самое жестокое разочарование. В конечном счете наша вера ничем не отличается от какой-либо иной. Мы сами убедили себя, что наше дело правое, что одни мы владеем непререкаемой истиной, а остальные навеки прокляты.

Только все это лишь игра – повод для низменных амбиций и борьбы за власть.

Во что же тогда верить?

Мысли продолжали кружиться, образуя вихрь, который тянул и тянул Танакалиана… к Кругаве. Ты ведь тоже это поняла? Решила, что единственное, к чему стоит стремиться, – это личная слава? Вот за что ты предлагаешь бороться?

Что ж, борись. Умри по горло в совести, чести и долге – эти слова начертаны на знамени тремя оттенками красного. Ты радостно устремишься к нему, под ним и умрешь. Отлично, Кругава, теперь я тебя понимаю. Нет, за тобой я все равно не последую. Но хотя бы понимаю.

Сеток им не нужна. Серые шлемы сами могут нести гнев Волков без риска для них. Да, это война, но вам не стоит сюда приходить. Не сейчас. Иначе вас разорвут. На этой войне боги будут гибнуть.

Я этого не допущу.

Танакалиан вдруг осознал, что стоит между ними: между Кругавой и Сеток, между низменным и священным, – но не тяготеет ни к одному, ни к другому. Воистину я иду по тонкому лезвию. Я Кованый щит, и моя единственная добродетель – это благословение. Однако я не хочу дарить его никому из них.